Урок Андрея Грустного. Разбираем протокол опроса по делу Максима Ягнешко

Мы попытаемся проанализировать содержание протокола и его сообщения, поскольку на этой истории можно наглядно продемонстрировать ошибки, которые часто совершают люди в подобных ситуациях.

Сразу хочется сделать оговорку: когда мусора собирают доказательства по делу, им нужны конкретные факты. То есть они могут знать достоверно или догадываться, что именно и как происходило, но их догадки или даже знания не могут быть основой обвинения — для этого им необходимы люди, которые эти догадки или их уверенность подтвердят для суда. При этом доказать нужно не только что-то одно, а целый комплекс фактов. Мало того, им все эти факты нужно подтвердить показаниями не одного, а желательно нескольких людей. Именно поэтому они опрашивают очень многих, и потом исходя из этих показаний формируют докательную базу. То есть иногда в деле о драке нужно доказать, что обвиняемый пользовался определенным номером. Находят свидетеля, которые подтверждает, что связывался с ним по этому номеру. Этот человек может не знать о драке вообще, но на основании его показаний мусора смогут пойти дальше — доказать, что этот номер был зафиксирован в такое-то время в таком-то месте (где проходила драка), и номер принадлежит обвиняемому, значит, он может являться потенциальным участником драки. Если в это время обвиняемый отрицает, что был на месте преступления, то показания этого свидетеля будут весомым аргументом для того, чтобы признать лживость обвиняемого. Именно поэтому любая фраза, а особенно формулировки в протоколе критично важны для следователя.

Начнем с того, что перед нами протокол опроса, а не допроса, а это значит, что Андрей даже не был свидетелем в этот момент. Это была просто беседа с оперативником, от которой каждый имеет право отказаться и не несет за это никакой ответственности. На нашем сайте наверное десяток статей о том, что такое беседа и почему от нее необходимо отказываться, но Андрей все равно решил на нее пойти.

Посмотрим, что он говорит:

«Я являюсь членом движения «Антифа», отношу себя к так называемым «экологам» в связи с тем, что мне не нравится насилие и я не приверженец этого. Я знаком с [Максимом Ягнешко], который также является одним из членов движения «Антифа», так называемых «бойцов».

— Любой человек, конечно же, имеет право признавать и не скрывать своих политических взглядов. У каждого своя тактика относительно этого при общении с мусорами. Кто-то категорически отказывается признавать, что является политизированным и интересуется антифашизмом, кто-то прямо заявляет, что является антифашистом. В данном случае мы видим, что Андрей говорит не о своих политических взглядах, а признает свое членство в неком движении/организации/группе, которое имеет определенное название. Учитывая то, что у нас очень давно существует статья 193.1. «Членство или деятельность от имени незарегистрированной организации», а также с этого года в УК добавили статью о деятельности от лица экстремистской организации, заявлять такое — это просто копать себе могилу. Этим высказыванием Андрей подтверждает факт существования данного движения, а также то, что можно быть его членом. Далее он упоминает еще одну группу — «экологов» — и заявляет, что не является приверженцем насилия. Невинная фраза, но она очень важна в контексте далее. А далее Андрей записывает в члены движения «Антифа» Максима Ягнешко и объявляет, что тот является «бойцом». А в это время сам Максим отрицает свою принадлежность к субкультурам и свое участие в драках. Андрей помогает мусорам показать несостоятельность показаний Максима, а слово «боец» позволяет им доказать, что обвиняемый является частым участником драк и делает это неплохо, считает насилие приемлемым и его применяет.

«Так, примерно в апреле текущего года я, а также другие члены «Антифа», в том числе Максим, принимали участие в акции по уборке лесного массива в районе г. Гродно, где Максим рассказал историю о том, что его в апреле 2015 года в вечернее время возле его дома «накрыли», т.е. подвергли избиению футбольные фанаты ФК «Неман».

— Здесь мы опять видим, что убирал лесной массив Андрей с членами «Антифа» (которые будут перечислены далее), таким образом он подставил еще нескольких человек. Также подтвердив факт уборки леса, а также свою принадлежность к «экологам», он подтвердил факт своего участия в группе Блэк-грин беларусь, а также записал туда Максима и других людей. Далее Андрей пересказывает историю якобы рассказанную Максимом о нападении на него фанатов Немана. Такая история действительно была, однако даже попав в больницу после избиения, Максим отказался писать заявление на своих противников, хотя на него оказывали мусора всяческое давление. Всем, в том числе и Андрею, известно, что все разборки в данном котексте должны оставаться только между теми, кто в них участвовал, и к «налаживанию справедливости» ни в коем случае не привлекаются мусора. То, что это негласное правило нарушили Олени (так называют фанатов ФК «Неман») и поддались на уловки мусоров, написав встречные заявления на Максима, не означает, что нужно им уподобляться. В данном случае Андрей, во-первых, подтверждает факт драки, во-вторых, участие в ней Максима в качестве потерпевшего. То есть эти его показания с таким же успехом могли бы быть использованы для обвинения неманцев, если бы дело было заведено против них.

«При данном рассказе присутствовали также…, которые также являются членами движения Антифа»

— И далее идет пофамильное перечисление еще трех человек, в скобках даются их номера мобильных телефонов, а также они объявляются членами движения «Антифа». В данном случае мусора могут использовать его показания, как основу для вызова всех этих людей в качестве свидетелей по данному эпизоду. О том, что они были названы в принципе, а также указаны их мобильные телефонны, даже не хочется писать.

Таким образом, в этом протоколе Андрей подтверждает следующие факты:
— факт существования движения «Антифа»;
— факт своего членства в движении (что придает его словам вес, как инсайдера);
— факт членства Максима в движении;
— факт членства в движении еще 3 человек;
— факт избиения Максима и некоторые подробности;
— упоминание об экологических акциях;
— факт нанесения телесных повреждений Максиму (фотография с синяками).

По-видимому, на тот момент мусора пытались раскрутить дело именно против неманцев, поэтому их особенно интересовали такие показания. Хочется отметить, что на сегодняшний день в антифашистском движении существует презрение к нёманцам, которые написали заявление на Максима. Но если бы не воля случая, Андрей мог бы стать таким же козлом отпущения, как и они, только в этом случае на скамье подсудимых были бы фанаты Немана, а Андрей был бы свидетелем обвинения против них.

«Действительно, есть факт о том, что есть бумага с данными чуваков и придуманной историей, подписанная мною же. Однако никому не интересно то, в каком положении я это подписывал, то, что все данные написанные в бумаге сказаны не мной а взяты из базы данных самих же легавых, и история написана, потому что являлась из двух зол меньшим».

— Как мы уже говорили, на эту беседу можно вообще было не являться. О том, что было оказано психологическое давление, можно не сомневаться, но это не является исключением: давят на всех. Давили на Максима, на остальных свидетелей, но почему-то про них не появилось таких разоблачающих текстов. Более того, Максим все это время вполне осознавал реальную угрозу тюремного срока, но это не позволило ему отказаться от своих принципов.
Вполне правдоподобно, что все эти показания уже были написаны мусорами еще до прихода Андрея на беседу, но мы говорили выше о том, что важно не то, что знают мусора, а то, что подтверждают свидетели. Факт того, что Андрей «просто поставил подпись» под этой ерундой, перекладывает на него всю ответственность за написанное в протоколе — как в суде, так и в движении. Андрей говорит, что едва ли не спасал Максима своими показаниями, но по факту, с мусорами не бывает выбора из двух зол, все, что ему нужно было сделать, это не ходить на эту беседу вообще, а если заставили, отказаться давать показания. Ему могли угрожать чем угодно — увольнениями, исключениями из универа, давлением на родителей, заведением дела против него, но нет оправдания тому, кто свою безопасность меняет на угрозу свободе других людей.

Теперь посмотрим, что в свое оправдание пишет Андрей:

«Никому не интересно то, что у об этом я держал в известности ребят, о том, что разговаривал с товарищем, который сейчас больше всех нас находится в опасности испытать на себе вес машины правосудия, и он понял меня и ситуацию, и не имеет ко мне претензий».

— узнать, когда он сказал. узнать, что сказал ему максим.
сказал ли другим ребятам? что сказали они?
Интересно также, что эти слова писались до того, как был вынесен приговор.

«Не так давно я попал по делу о распространении экстремистских материалов, дело с большего сфабрикованное, но это не помешало заинтересоваться мной губопику. Мне вручались повестки, я приходил туда и из меня пытались вытянуть всяческую информацию, от чего я всячески отказывался. Там легавые показали мне свою базу данных, в которой на многих людей были заведены отдельные папки с фотографиями, контактной и личной информацией, звонками, переписками в социальных сетях, в общем, практически всё, что можно было знать. Такую же папочку сделали и для меня, у меня была изъята вся техника, откуда они выкопали всё и обо мне».

— Действительно, мы писали об этом деле еще в начале 2015 года. http://abc-belarus.org/?p=5580 Как видите, информации очень мало, в том числе и потому, что мы узнали ее не от самих задержанных, которые посчитали лишним сообщить об этом в АЧК. Это не так важно, потому что каждый конечно сам решает, куда и что сообщать. Дело не в этом, а в том, что нельзя сказать, что это первое общение Андрея с мусорами, из-за чего можно использовать оправдание «просто сглупил». Как мы видим из текста, Андрей все же пытался избегать общения с ними и ходил к ним в гости только по повестке. Однако он не знал, что повестки могут присылать только на допрос, где должно быть отмечено, в качестве кого ты туда являешься. Поскольку мы видим перед собой протокол опроса, а не допроса, и вел его просто оперативник (т.е. помощник следователя), а не сам следователь, очевидно, что Андрея развели. Но мы ведь все знаем, что мусора разводят. Поэтому прежде чем это случится с вами, нужно просто вызубрить всяческие советы по общению с ними, чтобы это столкновение обошлось для вас и ваших товарищей меньшей кровью. А если до этого у тебя уже был опыт общения с мусорами, подготовиться стоило тем более.
Также из этой цитаты запомните фразу о том, что мусора накопали информацию об Андрее, исследовав его технику — то же самое случится с каждым, кто будет считать, что «меня это не коснется» и не будет прислушиваться к советам по компьютерной безопасности.

«Я пришёл, мне рассказали о новых вскрытых обстоятельствах, от которых я тоже пытался откреститься. Но сделать это не удалось, у мусаров были конкретные доказательства того, что я знаю обо всём. Ответы «не знаю» и «не помню» их конечно же не устраивали. После полуторачасовой процедуры психологического давления меня вынудили придумывать историю о том, как я это узнал. Я посчитал это не худшим вариантом, потому что оставшиеся варианты дали бы жару. Поэтому я придумал. Придумал так, чтобы никто не пострадал. На всех допросах я всячески открещивался от ярлыка «антифа» и всех свои друзей от этого открещивал. Но это их не устраивало, и в бумаге, которую я подписал, всё равно все мы были под этим ярлыком. Обычную уборку леса они окрестили «акцией», дописали вещи, которых я не говорил, и, что самое уёбищное, дописали в рассказ трёх человек по имени и фамилии (фамилии двух из них я сам не знал) и номера телефонов, взятые из своей базы данных. Бумагу эту печатал мусор на компьютере, мне только задавал вопросы. Когда её распечатал, сказал сразу подписывать, я сказал, что сначала хочу прочитать, на что снова получил психологическую атаку, но всё-таки удалось прочитать. После прочтения я, откровенно говоря, охуел. Моих слов там оказалось процентов 40, и я, естественно, отказался подписывать, но им удалось заставить меня это сделать».

— Не будем повторяться здесь о том, что психологические мучения никогда не должны становиться оправданием того, что могут пострадать другие люди.

«Тому, кто пишет в мой адрес громкие заявления о том, что я «крыса», «мусорской» или «стукач», хочу пожелать и дальше успехов в распространении своих личных гнилых выводов, не подпитанных рационализмом. Это был мой глупый проёб, я это признаю, я сделал большую ошибку, но я никого не сливал и не сотрудничал с мусорами, обвинять меня в этом просто глупо».

— Да, действительно, нет никаких доказательств тому, что Андрей намеренно и на протяжении какого-то времени сливал информацию мусорам или работал в движении агентом. Но если так подумать, в данном конкретном случае, есть ли разница для мусоров и судьи, была ли получена эта подпись добровольно или под давлением? Написано пером — не вырубишь топором. И об этом стоит помнить каждую минуту. Особенно в кабинете мусоров.
Хорошо, что Андрей признает эту ошибку, но признал ли бы он ее (тем более публично), если бы не поднялась шумиха вокруг его имени? Если бы не осудили Максима? Какие он сделал для себя выводы? Как он будет себя вести, когда в следующий раз попадет к мусорам? Эти ответы можно найти только у него в голове.

Да, Андрей пытался не подставить своих товарищей и выбирал меньшее из двух зол. Да, на него оказывалось давление, да, он не знал всех своих прав. Но он совершил и множество ошибок. И вопрос здесь не в том, чтобы обязательно решить, на сколько процентов он предал кого-то, а в том, чтобы он сам и движение сделало для себя какие-то выводы из этой истории. То, что мы видим со стороны, похоже скорее на попытку обелить Андрея и защитить его, нежели на признание ошибки и намерения на будущее ее не повторять — не только им, но и всеми остальными.

Что необходимо было делать, окажись вы на месте Андрея?
1. После того, как он попал в переделку с наклейками, стоило уделить очень много времени подготовке к общению с мусорами на будущее, изучить свои прошлые ошибки, обсудить с другими, обратиться в АЧК. У нас на сайте в разделе «Теория» есть разнообразные статьи и брошюры.
2. Как только мусора начали его снова преследовать, следовало предать это гласности, рассказать всем товарищам, а также обратиться в АЧК за помощью адвоката или юридической поддержкой.
3. Получив повестку, внимательно ее изучить и проверить, соответствует ли она установленной форме — указано кто, когда, куда и в качестве кого вызывается. Если что-то из этого не указано или указано неверно, никуда не являться.
4. В кабинете мусоров уточнить, кто и по какому делу его допрашивает. Если это не допрос и у него нет никакого статуса, отказаться от дачи показаний.
5. Не вестись на угрозы мусоров — в 99% случаев они не сбываются.
6. Внимательно читать протокол и смотреть формулировки, настаивать на своих фразах, не подписывать протокол, если что-то не так.
7. Если не получилось справиться с давлением, сразу же по выходу сообщить об этом всем, кто был упомянут в показаниях, а также предать гласности, что произошло. Обратиться за юр. помощью и попытаться написать заявление на оказание давления во время опроса, указав, что показания неверные.
8. Прийти домой и еще раз почитать всякие брошюры по безопасности, кодексы, получить консультацию юриста, чтобы проанализировать свои ошибки и не повторять их в будущем.

Что мы хотим сказать этим текстом? Мы не хотим вешать на кого-то клеймо предателя, пусть это делают те, кого это касается напрямую. Мы хотим, чтобы вы научились на этом горьком опыте. Чтобы вы поняли, что мусора никого не оставят в покое. Что они будут использовать ваши слабости. Что они будут делать все, чтобы вы это подписали. Что из-за вас будут садить ваших товарищей. Все это будет происходить дальше, если в движении культура безопасности и знания о своих правах будет и дальше на последнем месте среди необходимых атрибутов антифашиста и анархиста. Если и дальше люди будут считать, что это их не коснется. Если и дальше «не будет времени» на то, чтобы почитать, как вести себя с мусорами. Если и дальше в движении подобное поведение будет спускаться на тормозах. Если и дальше будет считаться нормальным, что на воле юнити и фэмили, а в кабинете у мусора каждый сам за себя.