Басманный суд Москвы во вторник начал рассматривать уголовное дело о драке в московском клубе «Воздух». Потерпевшими были признаны охранники клуба, а четверо антифашистов — Алексей Сутуга, Алексей Олесинов, Ален Воликов и Бабкен Гукасян — оказались на скамье подсудимых. Антифашисты отрицают свою вину и говорят, что сами они участия в потасовке не принимали.
Фестиваль «East Beat Fest», на котором выступали панк-группы, придерживающиеся антифашистских взглядов, проходил в клубе «Воздух» 17 декабря 2011 года. Во время концерта у посетителей произошел конфликт с охранниками, которые задирали слушателей, называя себя «правыми хулиганами», и обещали «разобраться» с организаторами. После завершения концерта они отказались выпускать из клуба несколько человек, а когда те не послушались, схватились за оружие.
«Дерзкие и агрессивные охранники напоролись на таких же дерзких молодых людей, поэтому и пострадали», — так комментировали случившееся участники потасовки, пожелавшие остаться неизвестными.
В расследовании инцидента принимал деятельное участие московский Центр «Э». Алексей Олесинов и Алексей Сутуга были задержаны зимой-весной 2012 года. Изначально они обвинялись также в нанесении тяжких телесных повреждений (статья 111 УК) несовершеннолетнему неонацисту 4 декабря 2011 года на улице Казакова. Однако когда следствию стало очевидно, что у Сутуги и Олесинова есть алиби на этот день, обвинение было с них снято, несмотря на то, что ранее потерпевший уже «опознал» в них своих обидчиков. Летом 2013 года Олесинов был выпущен из СИЗО под подписку о невыезде, вскоре под залог был освобожден и Сутуга.
Осенью 2012 года был задержан Ален Воликов. Обвинения Бабкену Гукасяну были предъявлены летом 2013 года.
«White power» и рана правой ягодицы
Молодые люди обвиняются в хулиганстве (часть 2 статьи 213 УК), нанесении легких телесных повреждений (часть 2 статьи 115 УК) и побоях (часть 2 статьи 116 УК). Дело о драке в «Воздухе» оказалось объединено с делом о стычке молодых людей с неонацистами на улице Казакова, произошедшей за неделю до того. Причем Ален Воликов проходит обвиняемым по обоим эпизодам, а Бабкен Гукасян — только по эпизоду на улице Казакова.
Из четверых обвиняемых только Воликов находится в СИЗО — в заключении антифашист провел уже почти год. Олесинов и Гукасян находятся под подпиской о невыезде, а Сутуга был отпущен под залог. Все они пришли на суд в клетчатых рубашках разных оттенков.
Помощник прокурора Шумовская — девушка с копной рыжих волос и розовым маникюром — зачитала обвинительное заключение. По версии следствия, 4 декабря 2011 года Воликов, Гукасян и неизвестный сообщник встретили на улице Казакова 16-летнего Захаренкова и, «вступив в преступный сговор и игнорируя нахождение на улице граждан», решили на него напасть. Гукасян нанес удар Захаренкову, от чего последний упал на асфальт, далее Воликов ножом нанес ему «три колото-резаных ранения в область правой ягодицы». После этого сообщник, «действуя без ведома и согласия Воликова и Гукасяна», выстрелил в голову Захаренкову из травматического пистолета.
Вечером 17 декабря 2011 года Воликов, Сутуга и Олесинов, находясь в клубе «Воздух» в Нижнем Сусальном переулке, нанесли телесные повреждения администраторам клуба Соловьеву, Марадудину и Брежневу. В качестве оружия применялись «фаера, стеклянные бутылки, палки и не менее трех единиц гражданского огнестрельного оружия ограниченного поражения», говорится в обвинительном заключении. Обвиняемые произвели в направлении потерпевших «не менее шести выстрелов», в то время как «неустановленные соучастники Олесинова, Сутуги и Воликова», «действуя с их ведома и согласия, разбили пять окон и повредили две двери».
По версии следствия, Воликов ударил Марадудина стеклянной бутылкой по голове. Олесинов же, «используя в качестве оружия пистолет Zoraki», совместно с Сутугой и неустановленными соучастниками «произвели в Марадудина не менее 16 выстрелов», причинив тому легкий вред здоровью. В то же время двое неустановленных соучастников побежали в направлении Соловьева, однако тому «удалось от них скрыться». Затем Олесинов и Сутуга напали на Брежнева, а их неустановленный соучастник «зажег фаер и кинул его в голову Брежневу». В Брежнева также произвели не менее шести выстрелов, утверждается в обвинительном заключении.
Воликов, Сутуга и Олесинов полностью отказались признавать свою вину. Бабкен Гукасян согласился с обвинением только в том, что нанес удар Захаренкову: «Признаю вину, что человека ударил. А сговор и группу не признаю».
Адвокаты всех подсудимых обратили внимание суда на то, что обвинение не конкретизировано, там не указывается конкретное место совершения преступления, ничего не говорится об обстоятельствах, предшествовавших драке, и вообще о причине конфликта молодых людей.
«Эта красивая фраза, которую мы столько раз услышали — „с ведома и согласия“ — она вообще не имеет смысла, это какой-то бред!» — возмутился защитник Воликова Виктор Копылев. Он также отметил, что в обвинительном заключении не сказано ни слова о причинах конфликта с Захаренковым 4 декабря.
По словам адвоката, Захаренков шел по улице Казакова с группой своих друзей. Подойдя к компании из четырех антифашистов, среди которых была одна девушка, они вскинули правую руку и крикнули: «White Power!»
«И только в ответ на это кричавший получил по голове, — рассказывает Копылев. — В гардеробе выбили окно, туда ввалился человек с пистолетом»
Судебное следствие началось с допроса 31-летней Марии Спиринг, совладельца и генерального директора ООО «Геодом» — кампании, которой и принадлежал клуб «Воздух». Спириг, беременная женщина в коротком синем платье, признана потерпевшей по делу. Ущерб от выбитых в ходе драки окон и дверей она оценила в 80 тысяч рублей.
Потерпевшая рассказала суду, что вечером 17 декабря клуб был арендован для концерта. По словам Спиринг, уже ближе к концу концерта с балкона «на зал полетел стол». «На самом деле именно это действие повлекло за собой все остальные хулиганские моменты», — полагает потерпевшая.
После этого Брежнев, Соловьев и Марадудин поднялись на балкон, где «сначала пытались уладить ситуацию миром». Однако за кинувшего стол якобы вступились друзья.
«Ко мне подошел Марадудин и спросил, что делать, — вспоминает Спиринг. — Я сказала: „Зачищайте балкон и выводите всех на улицу“».
Все посетители начали выходить на улицу, когда со стороны центрального входа «много людей с оружием начали пытаться прорваться в помещение». Охранники заперли двери, утверждает она, однако нападавшим удалось выбить окна и позже выломать дверь. «В гардеробе выбили окно, туда ввалился человек с пистолетом. Со всех сторон слышался звук стекол и выстрелы», — описывает картину погрома потерпевшая Спиринг. По ее словам, когда драка прекратилась, она вернулась в зал и увидела, что там все засыпано битым стеклом, а «Марадудин лежал в другом конце зала под стульями».
«А Брежнев ходил сам. Но страдал», — уточнила Спиринг.
По просьбе Светланы Сидоркиной, адвоката Сутуги, потерпевшая рисует карту клуба и показывает, где был «другой конец зала», где лежал администратор Марадудин. Эту схему суд приобщает к делу; дальше все свидетели будут уточнять по ней свои показания.
— В должностных инструкциях для администраторов клуба предполагалось наличие оружия? — спрашивает потерпевшую адвокат Сидоркина.
— Нет.
— Тогда как вы можете объяснить наличие оружия у Брежнева?
— Никак. Я об этом не знала.
«Он опознал… Шкобарь или что-то там такое»
Первым допрошенным свидетелем обвинения стала 20-летняя студентка МАТИ Мария Щербакова, которая была понятой на опознании Алексея Олесинова потерпевшим Павлом Брежневым. Брежнев опознавал Олесинова по фотографиям, предложенным ему следователем.
«Он опознал… Шкобарь или что-то там такое», — рассказала суду Щербакова.
— Именно Брежнев назвал по кличке этого Шкобаря? Так и сказал следователю, что вот он, этот Шкобарь? — поинтересовался у свидетельницы подсудимый Олесинов.
— Да-да, именно так и было, — ответила она.
Также судом был допрошен 24-летний Михаил Фомин, работающий верстальщиком в журнале «Эхо планеты». Он рассказал, что в тот день они с девушкой были на концерте, когда там началась какая-то потасовка. «Мы услышали какие-то хлопки. Я абсолютно ничего не видел, мы стояли за баром», — рассказал суду свидетель обвинения. После того, как в клуб приехала полиция, они с девушкой ушли домой.
Ален Воликов в Басманном суде, 3 сентября 2013 года. Фото: Геннадий Гуляев / Коммерсантъ
— У меня есть вопрос к свидетелю, — встает вдруг Ален Воликов. — Вы меня в клубе видели?
— Нет.
— Тогда у меня нет вопроса, — на всю клетку разводит руками Воликов.
«Самый умный спрятался в туалете»
«Бегут какие-то люди, начинается стрельба. Я испугался, мы сели в машину и постарались побыстрее скрыться из этого страшного места», — рассказывал суду свидетель Алексей Машуткин. В этот момент подсудимые не могли уже сдерживать улыбку.
Машуткин по просьбе организаторов концерта привез в «Воздух» часть музыкального оборудования и занимался его установкой. По его словам, он видел в клубе «одну-единственную драку наверху». Примерно через час после этого организатор концерта сказал ему, что «произошла накладка» и мероприятие закончится чуть раньше. Они стали выносить оборудование — через окно, потому что выход был забит посетителями концерта.
Окно в тот момент еще не было разбито, подчеркнул свидетель. До этого руководитель клуба Мария Спиринг утверждала суду, что драка началась раньше и оборудование выносили через уже разбитое окно.
Когда Машуткин и его товарищи почти закончили грузить автомобиль, они услышали звуки выстрелов внутри клуба и бегущих людей. Узнавать, что происходит, они не стали и предпочли поскорее уехать.
Поведение администраторов-охранников во время концерта свидетель охарактеризовал как «агрессивное». По его словам, «охранники мускулистого телосложения» ругались матом и задирали посетителей концерта, большую часть которых составляли панки.
«Они толкались, провоцировали. Я видел такую сцену: охранник подходит ко взрослому человеку, который одет по-панковски, толкает его и говорит матерные слова», —
рассказал Машуткин.
По словам источников «Русской планеты» в антифашистских кругах, конфликт спровоцировало именно поведение охранников, которые не скрывали своих ультраправых взглядов и говорили, что в юности «п*****и хачей». Когда концерт завершился, охранники попытались удержать часть посетителей, с которых они намеревались потребовать деньги за якобы побитую посуду.
«Сейчас подъедут наши парни и с вами разберутся», — обещали ультраправые охранники.
«Я им говорил, что же вы делаете, вам же тут все разнесут, — вспоминает источник в среде антифашистов. — Тут же двести пьяных человек, которых вы весь концерт доставали. Так и произошло».
Павел Брежнев закрыл выход, а когда зрители все-таки попытались уйти, схватился за травматический пистолет, который висел у него на поясе. По его словам, когда Брежнев начал стрелять, к стычке подключились другие охранники. На это среагировали посетители концерта, которые бросились на помощь товарищам: «Удержать толпу уже не было никакой возможности».
В результате Брежнев и Марадулин получили легкие телесные повреждения, а третий охранник, Соловьев, по большей части отделался испугом. «Соловьев оказался самым умным из них и спрятался в туалете», — уточняет источник.
Сами пострадавшие на заседание не явились, суд планирует допросить их 9 сентября. По словам подсудимых, следователь, смеясь, рассказывал им, что после инцидента в «Воздухе» все пострадавшие охранники устроились работать в полицию.
На очередное заседание по делу неожиданно пришел потерпевший.
Напомню, 17 декабря 2011 года во время концерта антифашистских групп, произошел конфликт между охранниками клуба – националистами, которые провоцировали посетителей и, собственно, посетителями. Драка случилась на выходе из клуба, когда концерт был прерван и зрители покидали помещение. Потерпевшие – охранники клуба Брежнев, Соловьев и Марадудин – заявили о том, что их избили и разрядили в них обоймы из травматов антифашисты Алексей Сутуга, Алексей Олесинов, Ален Воликов, а также другие неустановленные следствием лица. Антифашисты вину свою не признают, утверждают, что охранники клуба сами начали драку, а потерпевший Брежнев применил оружие, которого у него быть не должно. Одновременно с этим эпизодом в суде рассматривается второй – об избиении малолетнего националиста Захаренкова 4 декабря 2011 года. Изначально Сутуге и Олесинову также были предъявлены обвинения по этому эпизоду, но у обоих оказалось алиби, и обвиняемых осталось двое – Ален Воликов и Бабкен Гукасян. Последний частично признал свою вину.
На прошлом заседании была допрошена потерпевшая – владелица клуба «Воздух» Мария Спиринг. Она заявила гражданский иск в размере 80 тысяч рублей – за разбитые окна клуба – деньги придется выплатить подсудимым в случае обвинительного вердикта.
В этот раз за кафедрой стоял один из главных потерпевших – двадцатидвухлетний сотрудник полиции Павел Брежнев.
Молодой человек рассказал, что в тот вечер исполнял обязанности охраны, следил за соблюдением порядка, вежливо разговаривал с хамоватыми посетителями концерта, а потом и вовсе был ими избит. Причем дважды – один раз на втором этаже клуба, где произошла стычка посетителей, потом он ушел в туалет умыться, вышел – и «получил снова, практически не имея возможности защищаться».
Брежнев признал, что у него был травматический пистолет. Но что он им не пользовался, потому, что загодя зарядил его заведомо неподходящими патронами(! – прим.ред.) и опасался повреждения оружия (!- прим.ред).
– Я закрыл кабуру рукой и потерял сознание, когда очнулся, оружия уже не было.
– А чем вы можете объяснить такие расхождения с предыдущими показаниями, как, например, то, что вы, лежа на полу, разрядили пистолет шестью выстрелами в стену?
– Ну, я не помню. Верить лучше старым показаниям.
В целом, Брежнев обнаружил неплохие познания в области травматического оружия: в суде он указал, что обвиняемый Олесинов на входе в клуб передал обвиняемому Сутуге два пистолета, ПМ и Хорхе, которые тот и унес куда-то на улицу (вход с оружием в клуб запрещен). В показаниях, данных на следствии, фигурировал сначала один пистолет, который сразу был у Сутуги, в более поздних – целых четыре единицы, среди которых были ПМ, Хорхе, пистолет Ярыгина и «Стример». Однако, хорошо зная различия этих пистолетов, Брежнев почему-то совершенно не запомнил, кто и кому их передавал, и даже, кто стрелял – в одном протоколе над ним навис с оружием Сутуга, в другом – Олесинов.
Не мог вспомнить потерпевший и точное место, где происходила драка. По одним показаниям – его вытащили через окно возле эвакуационного выхода, по более поздним – стычка происходила у главного входа в клуб, по последним – драка происходила везде, «особенно в центре помещения».
Более того, на допросе выяснилось, что у Брежнева не было никакого официального оформления и договора. По сути, в клубе в тот вечер была группа невнятных молодых людей, возможно, футбольных фанатов, настроенных, по словам свидетелей, заведомо агрессивно.
– У вас есть татуировки?
– Это мое личное дело, но да, есть.
– И что на ней изображено?
– Их несколько: эмблема футбольного клуба ЦСКА на руке и Дмитрий Донской с иконой на спине.
Также в ходе опроса свидетель рассказал о своей нынешней работе.
– Вы состоите в каких-нибудь формальных или неформальных организациях, например националистического или антифашистского толка?
– Я не хочу отвечать. Я состою в рядах полиции.
– А состояли раньше, в 2011 году?
– Я не хочу отвечать. Я уже тогда проходил комиссию в полицию.
Впрочем, потерпевший заявил, что особых претензий к обвиняемым не имеет и ему все равно, какое решение примет суд. «Ни на оправдании, ни на обвинении особо не настаиваю», – сообщил Брежнев.
После допроса потерпевший остался в зале суда, присел за стол гособвинителя рядом с помощником прокурора Шумовской и о чем-то доверительно с ней шептался.
Второй опрошенный в понедельник свидетель, один из организаторов концерта Алексей Митин рассказал, что непосредственно перед официальными допросами у него было также и неформальное общение с оперативниками центра по противодействию экстремизму. И это общение носило угрожающий характер. Помимо этого Митин указал, что видел оружие, как минимум, еще у одного охранника клуба. А должностная инструкция, как сообщила на прошлом заседании владелица клуба «Воздух» Мария Спиринг, не предусматривает у охраны оружия.
«Вообще-то с татуировками во всю спину довольно трудно устроиться в полицию, – сказал после заседания адвокат Алексея Сутуги Владимир Самохин. – Велик шанс, что ему помогли, у оперативников свои интересы посадить еще несколько антифашистов. Да и сами потерпевшие появились в деле далеко не одновременно. Одного из них не видели даже следователи».
Следующее заседание состоится 7 октября.