Весной 2011 г. завершилось так называемое «дело анархистов». О самом деле уже написано немало. Группой соратников сделан обстоятельный анализ процесса и доказан его заказной, угодный властям, характер. Поэтому вначале данного текста благодарю всех тех, кто не позволил властям замаскировать правду и свести всё дело к заурядной «уголовщине» и всех тех, кто ежедневно на улицах нашей страны пытается вызвать интерес, пробудить солидарность со стороны общества к посаженным в тюрьмы товарищам. Перед судом предстали трое анархистов и ещё двое предавших наше общее дело индивида. Сроки заключения получили эти самые три непоколебимых анархиста Николай Дедок, Александр Францкевич(ныне освобождён) и Игорь Олиневич. А предатели, пойдя на компромисс с властью, получили условные сроки. Но речь здесь не о них, данный текст я пишу в качестве аннотации к тюремному дневнику Игоря Олиневича. Это повествование по большей части о нашем знакомстве с Игорем и моя дружественная похвала ему как настоящему революционеру. С Игорем мы пробыли почти три месяца в эмиграции, до этого момента мы с ним также неоднократно пересекались.
Впервые с Игорем я познакомился в момент моего пребывания в Минске, это где-то в 2008 году. Обстоятельства знакомства на то время стандартное для нашей активистской среды. Это были собрания местных активистов, тогда ещё встречи можно было провести и организовать в более-менее открытой форме. Настоящую фамилию и имя его я тогда не знал, и не спрашивал. После ряда таких собраний, Игорь мне показался достаточно убеждённым товарищем, меня заинтересовал его подход к анархической деятельности, отношение к нашему общему делу, иное, чем у большей части приходящих на собрание людей. Игоря выделяет широкий диапазон его интересов и познаний. Он прекрасно знает историю революционных движений, легко разбирается в теории анархизма, ко всему этому стоит добавить, что социальные познания Игоря в сочетании с творческими усилиями являются незаменимыми спутниками его жизни. Всестороннее развитие Игоря и весьма широкий спектр его интересов получили активное применение в различных областях анархистской деятельности. Но тогда мы еще не были по-настоящему знакомы.
Завязать более основательное знакомство с Игорем мне довелось в момент организации контркультурного мероприятия в моём родном городе. Это было весной 2009, когда я и ещё ряд близких мне соратников из провинции загорелись идеей провести музыкальный фестиваль под открытым небом. Ставка делалась на самоорганизацию, целью которой было провести культурное мероприятие без посредников в лице капиталистов и чиновников. Зная о предприимчивости Игоря в социокультурном вопросе, я незамедлительно наладил с ним связь. Игорь с радостью отозвался на моё предложение, общность наших интересов и послужила налаживанию наиболее тесной дружбы между нами. Мероприятие нам удалось провести на ура! Несмотря на затраченные средства, усилия и возникшие в процессе неудобства, мы всё равно были в восторге от проделанной работы. Один день творческой работы впоследствии закрепил нашу с Игорем дружбу.
Меня порадовало в Игоре то, что он, не задумываясь и не жалея себя, направил все свои знания, силы и время на борьбу с государством. Я оценил нравственное превосходство Игоря как анархиста над представителями государственной власти и его бескомпромиссный бойцовский характер по отношению к ворам и тиранам. Глядя и оценивая его действия, меня посещал один и тот же вопрос – почему другие люди не могут так же жертвовать всем во имя общего дела, во имя справедливых идеалов?
С того момента нам ещё не раз приходилось принимать вместе участия во всякого рода событиях и налаживать те или иные социальные проекты. Но это всё были годы предшествующие нашему преследованию и последующему аресту Игоря.
До осенних событий, когда начались репрессии, мы с Игорем давно не виделись. Грянувшие тогда облавы на активистов анархического движения вызвали необходимость нашей с ним встрече. В один из тех сентябрьских дней, когда в столичных застенках госс.агентур шли допросы, а в ИВС держали нескольких анархистов, мы встретились с Игорем, чтобы поразмышлять о сложившейся ситуации и оценить вероятность нашего попадания под маховик репрессий. Мы прекрасно осознавали, что задача спецслужб – выбить из рядов антигосударственного сопротивления наиболее активных анархистов путём посадки их в тюрьмы или же принуждение к сотрудничеству со спецслужбами. Всё это было обусловлено тем, что действующий правитель белорусского государства к своим преклонным годам всё сильнее стал страшиться протестных движений, и требует ликвидировать любыми способами эти движения. Стало очевидно, что и мы с Игорем могли в любой момент попасть в поле зрение чекистов. Такого поворота событий нам, естественно, не хотелось.
Мы решили покинуть страну, чтобы не оказаться в жёстких объятиях этой репрессивной системы. Вместе уехали из Минска и пересекли границу Беларуси с Россией. Несколько суток изматывающей дороги с повисшими на какой-то момент в голове мыслями о неопределенности, что же будет дальше, то и дело склоняли нас в сторону уныния, в душу закрадывалась грусть… Но даже в этот, казалось бы безрадостный момент, Игорь не позволил мрачным мыслям надломить нас. Моральную неустойчивость он разбавил весёлыми рассказами и историями, в том числе и о себе. Мы тешили себя мыслями что «вскоре ещё больше людей начнут бескомпромиссную борьбу с режимом, будет множиться число сопротивленцев…и властям не удастся под натиском народной борьбы запрятать и удерживать долго наших товарищей за решёткой, а нас вскоре ждёт возвращение в освобождённую страну…». Конечно, мы знали, что у нас нет пока таких сил, чтобы освобождать схваченных товарищей, но думали, что когда-нибудь это, действительно, станет реальностью! Тем не менее, это всё нас бодрило, и мы продолжали устраивать свой быт в эмиграции.
После долгих скитаний по Москве, изнурительной работы с последующим «кидаловом» со стороны нанимателя и прочих моментов, мы прочно осели на конспиративной квартире. Устроившись по месту дислокации, нам казалось, что вся опасность позади, а карателям нас уже не достать. Но выйти на нас спецслужбам всё же удалось, и очень скоро произошло задержание Игоря. До того злополучного дня, нам неоднократно сообщалось о том, как спецслужбы шерстят Москву в поисках нас, но эти старания сыскных были тщетными. А вычислили нас 28 ноября при попытке встретиться с прибывшим из Беларуси в Москву Антоном Лаптёнком (он же Буратино-Бура), также проходившем в сентябре по «делу анархистов» и отбывшего сутки на ИВС.
О встрече с Лаптёнком Игорь договаривался по Интернету. Я категорически противился, чтобы мы встречались с Лаптёнком вживую и покидали безопасную зону нашего пребывания в этот день, ибо от некоторых лиц поступали предупреждения, чтобы мы были осторожны с ним. Однако Игорь твёрдо решил, что стоит развеять сомнения и вывести предателя на чистую воду. Не сумев переубедить Игоря, я пошёл на эту встречу для подстраховки вместе с ним. Дело было рисковое…но и мы подготовились. Однако тут нас ждал провал.
То, что нас окружили в достаточно отдалённом от назначенного места встречи стало для нас неожиданностью. Чекисты застали нас врасплох при выходе из торгового центра, где мы выжидали время. На выходе какой-то человек крикнул: «Игорь!» и Игорь обернулся, как на него тут же набросились четверо неизвестных. Доли секунды и его уже скрутили. Не сумев должным образом оценить ситуацию, было сложно среагировать и что-то предпринять как мне, так и самому Игорю. Его скрутили, а мне удалось убежать, преодолев на пути ещё одного неизвестного ублюдка, преграждающего дорогу. Это был чистейший провал…Узнать о судьбе Игоря удалось только через несколько дней. Как оказалось спецслужбы прямиком доставили его в Беларусь и посадили в СИЗО КГБ.
Арест, следствие, суд…. карательные органы белорусского государства не могли простить Игорю его непреклонность, твёрдость в отстаивании своих анархических убеждений, честность и категорический отказ идти на какие-либо сделки со своей совестью. В результате ему был вынесен суровый приговор – 8 лет лишения свободы. Назначенный Игорю приговор, как пишет он сам, воспринят им мужественно и стойко.
Находясь в СИЗО КГБ, Игорь сохранил решительность, не страшился избиений. Разговоры в застенках «Американки» с сокамерниками, можно сказать, стали для него продолжением той активной политической деятельности, которую он вёл на воле. Время до судебного заседания проведено Игорем в беседах о жизни, о политике, о том, кто же виноват в тяжёлом положении трудящегося люда и почему главные преступники не сидят в тюрьме, а находятся у власти.
Будучи осужденным за убеждения и ощутив на себе, кажется, всю мощь репрессивной системы белорусского государства, Игорь не преклоняет головы и сохраняет верность анархистским идеалам. Читая сейчас его тюремный дневник, где он даёт яркую и правдивую картину пройденного отрезка своей тюремной эпопеи, могу сказать, что Игорь сохраняет в себе все те чистые нравы, которым следует по жизни убеждённый анархист-революционер. Скажу даже больше, что карателям, несмотря на все их изощрённые и мерзкие способы, изводящие человека как личность, не удалось поколебать его. Он, как и на воле, всё также строг и твёрд в нравственном отношении, рассудителен в подходах ко всему происходящему вокруг него. Такой человек как Игорь, даже находясь в тюремных застенках, остаётся непримиримым борцом за социальную справедливость, каким он зарекомендовал себя на воле. До сих пор сложно принять тот факт, что им удалось упрятать такого человека за решетку. Но это было неизбежно, потому что те, ради кого мы боролись, не оказали нам должной поддержки. Очень хочется верить, что мы увидим Игоря на свободе раньше того срока, который ему выписали судебные представители. Для этого нужно продолжить то дело, ради которого он со спокойствием и готовностью принял свой приговор. Только так мы докажем, что его усилия были не напрасны.