Десятые числа февраля ознаменовались началом «потепления климата». Что-то явно произошло на воле, уровень пресса значительно снизился. Забеги с так называемым «личным досмотром» прекратились. Шмон стал мягче, более редким, с выводом в туалет по старинке.
23 февраля Кирилл упал с лестницы. По закрепленной масками привычке, он спускался вниз бегом с руками за спиной, не держась за поручни. Я впервые видел гематому на пол-спины. У Кирилла был болевой шок. Его трясло так, что он не мог ни нормально говорить, ни даже курить. В итоге его увезли в больницу. Судя по обрывкам разговоров между контролерами, были и другие случаи. Так или иначе, на следующий день каратели орали на нас за то, что… передвигались бегом и не держались за поручни!!! С каждым днем мы все реже и реже видели масок, и, наконец, к началу марта их не стало вовсе.
С плеч будто камень свалился. Стало легче дышать. Больше мы не ходили по дворику кругами строем, хотя неоднократно слышали, как это заставляли делать соседей. Дифференцированный подход сохранился, но стал утонченнее.
Интересно наблюдать, как в условиях роста властных полномочий меняются рядовые исполнители. Из вежливых и добродушных некоторые становились откровенными скотами. Как, например, парочка, запомнившаяся всем: Вася и Лягушка. Последний однажды выцепил меня на продол к маскам только потому, что я не встал при открытии дверей. Поставили на растяжку, обступили гурьбой. Жаба врезал по ноге так, что я чуть устоял. Было видно, что эти двое хотят доказать маскам, что они тоже «крутые пацаны». Лошье печальное, уже через месяц ходили по струнке. Были и те, кто не ступил на тропу оскотинивания, оставались людьми. Но все равно нужно понимать, что шестерка есть шестерка. Эти самые порядочные все равно должны выполнять приказы. Пускай они сами и не проводили экзекуций, но при этом вели нас к тем, кто проводил. Проблема не в людях, проблема в системе, что позволяет творить беспредел.
Саню и Кирилла осудили. Молчанов отхватил трешку, а Кирилл либо химию, либо условно: в камеру он уже не вернулся. Нас это даже немного отрезвило: оказывается, в этой подводной лодке есть выход. Что примечательно, ни тот, ни другой так и не получили возможности встретиться с адвокатом.
Примерно тогда же мы узнали, что Михалевич – один из «декабристов» — заявил о пытках в Американке и дал деру в Чехию. С удивлением прочитали (нам стали приносить Белгазету!), что этот ход вызвал некоторую критику в его адрес. Видимо, кто-то не понимает, что жизнь политбеженца — не сахар. Чужая страна, чужие люди и надежда вернуться только одна: смена режима. Каждый день мы загибались в этом аду и неизвестно, до чего бы дошло, если бы не этот самоотверженный поступок. За это спасибо от многих узников красного дома тех времен!
Была назначена прокурорская проверка, правда, липовая.
Однако, на тот момент меня больше волновали другие новости, просочившиеся, несмотря на почти полную изоляцию. Все эти месяцы меня терзали мысли о моих друзьях. По жизни немного друзей можно назвать друзьями. Но, когда попадаешь в тюрьму, то понимаешь, что их еще меньше, чем предполагал. Дело не в показаниях против тебя, не в приговоре. А в принципе, что сильнее: страх или дружба? Какой бы ни был срок, он пройдет, а верный друг останется навсегда. Меня изгрызали сомнения, но я верил. И потому, когда долетела весть, что мой близкий друг в интернете выложил ролик с отказом от показаний, я ходил в эйфории. Не все ж этим гадам пить нашу кровь! Пусть давят и кошмарят сколько хотят, но есть вещи, которые им не по зубам. Настанет тот день, когда эти человеческие ценности сломают хребет этой презренной власти.
Следователь, не появлявшийся с прошлого года, вдруг нагрянул с адвокатом и экспертизами по делу. Адвокат сказал, что его не пускают «за отсутствием технической возможности», как и многих. Интересно, а кого тогда вообще пускали?
В экспертизах против меня не было ВООБЩЕ НИЧЕГО! Ни телефонных переговоров, ни переписки, ни каких-либо следов на компьютере, ни улик с обысков на квартирах и в машине, ни совпадающих сотов мобильника. В общем, жизненный тонус повысился. Осталось лишь ждать ознакомления с делом, а там уже суд да лагерь не за горами. Но это «лишь» длилось вечность.
Федута…
Продолжение следует