Я – один из 11 людей, которые были атакованы, захвачены (попросту похищены) и обоворованы организованной группой, называющейся “Группа по предотвращению организованного преступления”. В моём аресте участвовало примерно 10 полицейских в гражданском, которые приволокли меня с квартиры моих друзей к моей квартире. В то время, как я был в наручниках, мою квартиру в присутствии 24 бойцов спецназа с автоматами полностью обыскали, и отобрали у меня несколько важных вещей, которые мне необходимо использовать для нормального функционирования в нашем обществе. На следующий день, после ночи за решёткой, попытки заставить меня что-то рассказать и без еды, я был отпущен без обвинения в Праге. Полиция выпнула меня из своего отделения в 250 километрах от моего дома, без денег и телефона. Мои друзья очень волновались – я не мог никаким способом сообщить им, что я в порядке и в хорошем настроении. Большинство моих вещей полиция не вернула и делать этого не хочет.
Целью полиции были сайты, которые используются для распространения “неудобных взглядах и действиях”. Полиция хочет испугать всех, кто мог бы публиковать информацию о действиях, которые могли бы вдохновить и других людей. Как называется применение или угроза насилия по отношению к гражданским людям для достижения некой политической цели? Терроризм! “Группа по предотвращению организованного преступления” совершила как раз то, что обычно совершают террористы. Устрашают обычных невинных гражданских людей из-за абсолютно легальной активности.
Полиция не нашла ничего из того, что искала (ни одной “радикальной” брошюры или налепленного на стене стикера, ни оружия или бомб). Совершенно ничего.Должно быть, для них это стало большим конфузом. То же самое их ожидает, если у них получится расшифровать и взломать мой компьютер, или когда они просмотрят мои электронные носители. Мой арест, без сомнения, был абсолютно бессмысленным.
Я был полностью готов к подобным действиям со стороны полиции – а психологический готовился к такому я ещё с того времени, когда редакции GreenAction пришло первая новость о освобождении сотен норок с меховой фермы в Долни Церэкви. К тому моменту я уже несколько месяцев читал Burning Rage of Dying Planet, где было подробно описано всё, что будет дальше, до мельчайших деталей. Я уже знал, что не могу по ночам портить билборды с политиками и рисовать на дорогах велосипедные зоны. Трудно описать, что чувствует человек с осознанием того, что за ним ведётся полноценная слежка. Каждый раз, когда гавкал какой-нибудь пёс на улице, я просыпался, вскакивал и искал этого пса глазами с окна. При написании каждого письма по электронке и каждого смс я знал, что у мне известно уже куда больше, чем о мне знают многие мои друзья. Я был похож на Уинстона Смита под неустанным присмотром Большого Брата. Впрочем, я и сейчас так же выгляжу, потому что знаю, что они всё так же хотят принудить меня рассказать им то, чего на самом деле не знаю. Не знаю, кто эти люди, которые рискуют собственной свободой, чтобы дать свободу другим. Я не жалею ни о чём из того, что я сделал, не жалею и о том, что навлекло на меня пристальное наблюдение полиции. Не жалею, и поступил ещё раз в точности так же.
Несмотря на то, что я говорил с полицией неформально, под протоколом я отказался что-либо им сообщить. Они пытались устроить всё так, чтобы я свидетельствовал против себя. На самом деле, допрос начался уже в машине по пути из моего города в Прагу, когда меня задержали. Ложь полицейских, что они – всего лишь эскорт, и ничего о мне не знают, была очевидна – особенно когда я понял, что ещё 5 минут назад они обсуждали детали моей личной жизни. Я решил использовать возможность создать для них такое представление обо мне, какое я хотел – если бы я получил обвинение, это было бы выгодно. “Необычный какой-то анархист”, вынужден был удивиться полицейский, который выслушал от меня лекцию о геополитическом значении Евросоюза для Чешской Республики.
Все детали, связанные с незаконностью обыска в моём доме, сначала я буду обсуждать с адвокатом. А о том, о чём я говорили с полицейскими, я расскажу в другом месте и по-другому. Это было что-то вроде “танцев на тонком льду” – но комбинация страха и любопыства взяла верх. Можно спорить о том, подходят ли такие методы, но дело уже сделано. Я старался осторожно обсуждать с ними широко известные вещи, либо свои личные взгляды (или те взгляды, которые я выдавал за свои). О других людях я вообще не говорил. Я понял, что Сеть Револючионных Яйчеек – всего лишь предлог, на самом же деле они хотели выяснить что-либо о двух разных группах: Animal Liberation Front и Animal Rights Militia. Это было настоящей причиной моего ареста.
Само собой, на следующий день, во время очередного неформального допроса с тремя копами, мы заговорили и о Сети Революционных Яйчеек, о которой я сообищл им своё мнение. Может быть, это для кого-то будет неприятным удивлением, но я не считаю себя анархистом, коим считают меня многие люди. Не могу также согласиться с заявлениями Сети Револючонных Яйчеек. Просто не могу так вот просто себя куда-то определить. Не понимаю также смысла поджогов тех ворот на платных дорогах. Как бы то ни было, одним из немногих правдивых утверждений, которые я сообщил полиции, было “когда кто-то поджигает полицейскую машину, я уж точно с горя не плачу, даже не расстраиваюсь”. Я не утверждаю, что поджог полицейских машин – это конструктивное действие, но точно так же я бы отнёсся к этому, если бы это совершили нацисты. Поэтому, можно легко представить, как я отреагировал на новость о сожжении полицейской машины в Праге. Я не имею ввиду, что я хочу одобрить это, но точно хочу поблагодарить за это проявление солидарности.
В любом случае, я хочу, чтобы о моих убеждениях было ясно одно: я против капитализма и большевизма, как и против всех диктаторских и угнетательских режимов. Я против фашизма, расизма, сексизма, спешизма и любой другой формы дискриминации. Я поддерживаю коренный народы в борьбе за сохранение своих территорий и прав на самоидентификацию. Я не согласен с добычей ископаемых, которая углубляет социальное неравенство и губительные климатические изменения. Я считаю, что пока мы все не будем свободны, не будет свободен никто. Если это терроризм или экстремизм, значит я в этом виновен.
Мои личные потери незначительны. Украденный полицейскими компьютер, телефон, две симки, две флэшки и камера. Два потерянных дня без нормальной еды. Покупка нового телефона и билета обратно домой с Праги, испуганные друзья и, буквально на минуту – чувство неуверенности. Я знаю, что для многих арестованных всё это – вооружённой похищение, кража личных вещей и арест – не было лёгким испытанием, и что три человека до сих пор находятся за решёткой. Это хорошие люди, и я уверен, что они не те, за кого пытается их выдать полиция. Они не террористы.
Я поддерживаю их в борьбе за свободу, которую они заслуживают.