История появления этого интервью отличается от того, как обычно записываются беседы. Человек, отвечающий на вопросы, находится в месте, не особо доступном для журналистов, – московском следственном изоляторе «Лефортово», которое до сих пор воспринимается как «СИЗО ФСБ РФ».
Лефортово считают тюрьмой, как с особыми условиями содержания, так и особыми мерами безопасности.
Крымчанин Александр Кольченко, один из лефортовских узников, в конце ноября будет отмечать свой очередной день рождения. Вряд ли крымский антифашист и социальный активист когда-либо мог представить, что проведет этот день в таком месте.
Но оккупация Крыма переломила его жизнь: 16 мая Саша, известный среди товарищей как «Тундра», был арестован в Симферополе Федеральной Службой Безопасной России, обвинен в участии в диверсионно-террористической группе «Правого Сектора», и вскоре вывезен в Москву.
Несмотря на абсурдность обвинений, многочисленные нарушения в ходе следствия и постоянные попытки навязать украинскому антифашисту российское гражданство – он, как и украинский режиссер Олег Сенцов (оба – активные участники протестов против аннексии Крыма Россией), не пошел на сотрудничество со следствием, и остается в заключении.
«Тундре» срок содержания под стражей, в очередной раз был продлен 20 октября.
В промежутке между продлением срока заключения и днем его рождения, нам удалось передать Саше вопросы на тему, что с ним происходит сейчас – и получить ответы о том, что думает, делает и планирует один из украинских «крымских заложников», находящихся в московской тюрьме.
11 ноября Генпрокуратура РФ в своем письме указала, что четверо лефортовских узников – Сенцов, Черний, Афанасьев и Кольченко – являются гражданами Украины. Но пока такое «признание» никак не отразилось на их дальнейшей судьбе.
Лефортовская повседневность
– Давайте начнем с нынешней повседневности. Каковы условия Вашего содержания под стражей? С кем приходится делить неволю? Как переносится тюремный распорядок дня, достаточно ли питания и прогулок? Каково состояние здоровья?
– Условия содержания в камере удовлетворительные. В обычной жизни, до задержания, я тоже вставал в 6 часов утра – так что подъем в СИЗО в 6 утра меня не напрягает.
Камера, в моем представлении, обычная: четыре стены, небольшое зарешеченное окно, раковина для умывания, унитаз, мебель, прикрученная к полу. Сейчас в камерах идет ремонт, поэтому заключенных последовательно переселяют в уже отремонтированные камеры.
Сокамерники у меня разные, из разных регионов и городов России: Кавказа и Башкирии, Москвы и Ростова, и так далее; различных национальностей и религиозных убеждений. Несмотря на то, что я давно знаком с российскими ребятами, близкими мне по убеждениям, – непосредственно в России я оказался впервые. Жаль, что мое первое знакомство с Россией началось в СИЗО.
Кормят здесь хорошо (хотя, конечно, не так вкусно, как дома). Меню чередуется через каждые четыре дня: завтрак – овсянка, молочный суп, обед из двух блюд, ужин; мясо или рыба в наличии постоянно.
Мне даже дают дополнительное питание: сгущенку и сливочное масло каждый день, яйцо через день. Причина проста: медслужба СИЗО считает, что у меня не хватает веса.
Прогулки здесь ежедневные, но я на них сейчас не хожу по простой причине: боюсь замерзнуть.
А со здоровьем – проблем нет, жалоб нет. Все хорошо.
– Как проходят тюремные дни? Мы знаем, что в СИЗО Вы много читаете – что именно? И – что бы хотели прочитать в ближайшее время?
– Я читаю, в основном, все свободное время. Сейчас читаю публицистику Льва Толстого – в частности, статьи о религиозных воззрениях, о земельном вопросе, о смертной казни. Толстой – мыслитель, исповедовавший антигосударственные убеждения, близкие к анархистским, и этим мне интересен.
До этого я прочел: Ивана Франко – поэзию, на украинском языке; Ленина «Государство и революция»; Петра Алексеевича Кропоткина: «Речи бунтовщика», «Хлеб и воля», «Поля, фабрики и мастерские»; Жана Грава «Будущее общество». Еще читаю российскую подписную периодику – «Новая газета», «Нью Таймс», «Русский репортер», «Популярная механика».
– Чего больше всего не хватает в заключении?
– Конечно, больше всего не хватает свободы общения с родственниками и друзьями. Скучаю даже по работе, по коллективу, в котором работал. Я не привык находиться в состоянии бездействия – я работал всегда, и мне нравилась моя работа в полиграфии.
Благодарен всем, кто мне пишет в СИЗО. Это огромная радость и моральная поддержка. И – очень скучаю по Крыму.
– Какой передачи «с воли» Вы бы хотели? Что угодно, независимо от стоимости?
– Музыка. Очень хочу послушать музыку – в частности, ямайские мотивы регги, ska. Я люблю музыку, и в свое время именно она была одним из факторов моего сближения с анархистами и антифашистами.
– Какие новости для Вас сейчас важнее всего? Знаете ли Вы о том, насколько люди, особенно в Украине, осведомлены о том, что с Вами происходит?
– Любые новости с воли мне интересны. О том, насколько люди в Украине осведомлены о моей судьбе, я знаком частично: из периодики и получаемой мной почты.
– Стало ли неожиданным для Вас решение суда от 20 октября о продлении содержания под стражей?
– Решение суда от 20 октября продлить мое содержание под стражей не стало для меня неожиданностью. Находясь здесь, из общения с сокамерниками я понял: это – обычная практика.
– Давайте пару вопросов о следствии. Как Вы считаете: оно хоть как-то заинтересовано в установлении истины по Вашему делу? Оказывалось ли на Вас давление?
– Никакого давления следствием на меня не оказывалось. Я не могу знать, какую «истину» имеет намерение установить следствие. По моему личному мнению, исходя из анализа того, как события в Украине освещались в российских СМИ, думаю: им нужен был «Правый сектор» в Крыму, чтобы обосновать присоединение Крыма к России. Именно поэтому по данному уголовному делу меня, Олега Сенцова и других ребят причисляют к ПС. Хотя лично я к «Правому сектору» никакого отношения не имею.
– Следствие настаивает на Вашем российском гражданстве, в то время как в Украине (и не только) Вас считают гражданином Украины. Как Вы сами ответите на вопрос о своем гражданстве?
– Я считаю себя гражданином Украины. Единственным документом, удостоверяющим мою личность, является паспорт гражданина Украины. Российского паспорта я не получал.
От редакции: 11 ноября Генпрокуратура РФ опосредованно признала Кольченко, наряду с другими политзаключенными, гражданами Украины.
Кто такой Александр Кольченко?
– Давайте здесь перейдем к более принципиальным вопросам. Исходя из того, что произошло с Вами – кем Вы себя считаете на данный момент? Обвиняемым по делу о совершении уголовного правонарушения? Военнопленным? Заложником? Представителем населения оккупированной территории, лишенным свободы оккупационными властями? Кем-то еще?
– Мне сложно ответить на вопрос о том, кем я себя считаю в данный момент. Но одно я могу сказать точно – я не террорист.
– О вас неоднократно упоминали как о человеке с антифашистскими и радикально левыми взглядами. Вместе с тем, обвинение утверждает, что Вы принадлежите к организации «Правый сектор». Что Вы можете сказать по поводу позиции тех, кто поддерживает действия российских властей в Украине (в том числе в отношении Вас лично), называя себя при этом «левыми» и «антифашистами»?
К действиям тех «левых», которые называют себя «антифашистами» и выступают на стороне ЛНР И ДНР, я отношусь отрицательно. Заняв эту сторону, они, тем самым, отказались от классовой позиции и заняли сторону империализма (пример таких политиков и групп – [Сергей] Удальцов в Москве и [организация] «Боротьба» в Украине). Ну а к «Правому сектору» я не принадлежу.
– Чем бы Вы занимались сейчас, будь Вы на свободе в Украине – в частности, не на оккупированной территории?
– Я бы просто устроился на работу – помогал семье и содержал себя. Конечно, по-прежнему занимался бы общественной работой – той самой, которой занимался до задержания: отстаивал бы интересы профессиональных сообществ и помогал в разрешении экологических проблем.
– И, если Вы хотите сказать что-то напрямую тем, кто будет читать это интервью: в Украине; в России; в других странах – то сейчас самое место…
– Я хотел бы поблагодарить всех за оказываемую мне моральную и материальную поддержку: московских товарищей, товарищей с Украины и друзей из Крыма, многих других людей из России, Франции, Америки, Израиля, Швеции, Германии.
Хоть лично я с ними не знаком – они поддерживают меня.
Помощь Александру «Тундре» Кольченко и Олегу Сенцову в Украине осуществляет, в частности, киевская группа солидарности с ними «Комитет солидарности«, предоставившая это интервью.
Если вы хотите помочь Александру и Олегу – можете связаться с ней, написав на hostages@noborders.org.ua.