Антифашистка из Мозыря Кристина Черенкова была задержана 23 марта 2022 года вместе с мужем. Позже девушку обвинили в разжигании иной социальной розни за нелестные высказывания в личном аккаунте инстаграм в сторону ментов и осудили к 2,5 годам колонии. Отбыв полностью весь срок заключения Кристина вышла на свободу 11 апреля 2024 года. Мы поговорили с ней о задержании, суде и собственно условиях пребывания в женской исправительной колонии.
«Я чувствовала, что это произойдёт. И это случилось»
23 марта 2022 года около 7 утра Кристина вместе с мужем Федором проснулись от грохота и звуков болгарки. Буквально через пару секунд вся квартира была заполнена людьми в чёрном.
«Я не успела даже толком проснуться, прийти в себя, как почувствовала удары по ногам и спине. Я не оказывала никакого сопротивления, но при этом, это не помешало им применять ко мне силу», – вспоминает Кристина.
При поступлении в СИЗО у девушки было зафиксировано множество синяков. Позднее по факту неправомерного применения физической силы и спецсредств сотрудниками милиции при задержании проводилась следственное проверка, однако ни к какому результату это не привело: спустя несколько месяцев Черенковой прислали отписку, в которой говорилось, что у следователей нет возможности выяснить, каким образом у нее появились травмы.
«По их мнению, как говорилось в постановлении, вероятнее всего я их нанесла себе сама в процессе задержания».
Кристина вспоминает:
«До возбуждения уголовного дела меня действительно задерживали по административке, а также сотрудниками РОВД города Мозыря в 2021 году проводилась проверка всех моих социальных сетей, однако тогда их ничего не смутило.
Конечно, я понимала, что мне стоит быть потише, особенно, учитывая повышенный интерес к моей странице всяких сумасшедших ябатек. Кстати, один из них и написал на меня донос ментам в 2021. Но как возможно было молчать, когда ты ежедневно видишь этот беспредел? Когда ты видишь, что люди попадают в тюрьму из-за какой-то надуманной ерунды… А когда началась война, молчать стало абсолютно невозможно».
Антифашистка отмечает, что несмотря на то, что она всегда была очень осторожна в своих публикациях, никого никогда не оскорбляла пофамильно, не призывало к агрессивным и насильственным действиям, у нее было предчувствие, что рано или поздно за ней приедут.
«Я не знала, когда это произойдёт, какую статью мне будут инкриминировать, но я чувствовала, что это произойдёт.
И это случилось… Если честно, изначально я даже не поняла, к кому они приехали – ко мне или к моему мужу. Когда я узнала, что вся эта так называемая группа захвата приехала из Минска и из Гомеля из-за нескольких комментариев в интернете, первая мысль была: «Черт возьми, сколько же налогов у нас в стране уходит на имитацию этой бурной деятельности?»
В тот день было задержано 10 человек из окружения Кристины, большинство было привлечено к административной ответственности. Обвинения по уголовным статьям предъявили только Кристине Черенковой и ее подруге Анне Пышник*.
«Через пару часов после задержания, когда после всех обысков меня привезли в РОВД, у меня был многочасовой допрос сотрудником ГУБОПиК. От него же я практически сразу узнала, что задержана по подозрению в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 130 Уголовного кодекса».
«Когда следователь закрывала дело, говорила, что вообще не видит состава преступления»
Суд над Кристиной Черенковой начался спустя почти 8 месяцев и длился три дня. Девушка отказалась давать показания в суде, потому в процессе зачитывали ее показания из допросов.
«Это был не суд, а какой-то театр абсурда. Журналист, который прорвался на одно из заседаний, сказал позже моим родным: «Ці то я дурны, ці што.. Але я так і не зразумеў, у чым яе абвінавачваюць».
В предъявленных обвинениях – посты в Іnstagram, содержащие следующие выражения:
«Поздравляю белорусских милиционеров с их Дном», «Общеизвестный факт — мусора хуже г… на», «Хороший мент — мертвый мент», «Тупой кусок безмозглой биомассы в балаклаве» и другие.
За это Кристину признали виновной в разжигании социальной розни по отношению к такой группе как милиционеры и лишили свободы на два с половиной года.
«Вообще, я все-таки рассчитывала максимально на два года, так как все многочисленные проверки, которые столько месяцев проводились, так и не смогли ничего обнаружить. Выявили только негативную оценку деятельности сотрудников милиции, выраженную словами «м*сора», «м*сорской» и т.д. Этого хватило для того, чтобы прокурор запросила 3 года лишения свободы, а судья по итогу дал 2,5 года колонии.
Забавно, что когда следователь закрывала дело, она говорила, что вообще не видит тут состава преступления для 130 статьи, но ей было поручено закрывать именно с ней».
«Ты фактически не принадлежишь сам себе»
В феврале 2023 Верховный суд рассмотрел апелляционную жалобу Кристины Черенковой на приговор, однако оставил ее без удовлетворения. После антифашистку этапировали в женскую исправительную колонию №4.
По мнению Кристины, самое страшное в заключении, особенно в колонии, – это ощущение абсолютнейшей беспомощности.
«Ты фактически не принадлежишь сам себе… А еще, мне, как человеку, который ценит свое время, было просто невыносимо тратить ежедневно драгоценные минуты и часы на какие-то бесполезные простаивания, бесконечные построения, выводы с фабрики и на фабрику, нескончаемые очереди в каптерку.
И, конечно же, порой было очень тяжело сдержаться и не высказать в лицо сотрудникам все, что ты о них думаешь».
Девушка отмечает, что быт в колонии построен таким образом, чтобы у политзаключенных не оставалось ни минуты свободного времени. Если работа выпадает на первую смену, то после подъема в 6 утра есть буквально 20 минут на то, чтобы застелить кровать, умыться, одеться.
«Затем ты идёшь на завтрак, а после него начинается вывод на фабрику. От отряда до фабрики примерно 100-150 метров, но этот путь длится в среднем пол часа. Рабочая смена длится до 14.30, но в отряд ты попадаешь примерно в 15.10-15.15, так как долго стоишь, а потом идешь через досмотры и «гвоздику» [рамка с металлоискателем — прим.].
Если сразу по приходу с работы для тебя не придумали никакой активности, типа лекции в клубе, то перед проверкой у тебя есть полчаса, чтобы выпить чашку кофе. В 16.00 начинается посчетно-пофамильная проверка. Сразу же после нее начинаются «вектора» – это когда ты должен несколько часов сидеть в помещении воспитательной работы под камерой и смотреть телевизор. Далее у нас ужин, дополнительная проверка для профучета, а там уже ко сну пора готовиться».
Кристина рассказывает, что между всеми этими режимными мероприятиями у заключенных есть моменты свободного времени, но «если нужно чистить снег, черпать лужи, идти на инвентарные работы и т. д., то о свободном времени можно забыть».Если работа во вторую смену, день выглядит практически также, только разбит иначе.
«Жизнь политических в колонии значительно отличается от жизни «порядочных арестантов»: то, что можно простому смертному, категорически запрещено политическому. Даже сущая мелочь может привести к наказанию.
И в бытовом плане у нас особые условия: верхние спальные места на самом проходе, самые неудобные и труднодоступные места в каптерке, звонки по одному и под присмотром оперативников, в то время, как все остальные заходят толпами, длительные свидания максимум одни сутки и без выноса продуктов, которые привозят родные, запрет на посещение развлекательных мероприятий в клубе и спортзала, запрет разнарядок [дополнительных рабочих часов — прим.] на фабрике и другие ограничения».
«Жду вас всех, мои милые! Вместе – мы огромная сила!»
Из-за антифашистких взглядов, Кристина иногда чувствовала предвзятое отношение со стороны сотрудников колонии.
«Меня принуждали закрасить две мои татуировки, и одна из них как раз-таки антифашистский флаг. Мне было сказано, что данное изображение уже внесено в список экстремистской символики Республики Беларусь.
Но я бы никогда этого не сделала. Ну и к тому же, я понимала, что они просто пытаются меня запугать».
В колонии Кристина практически не болела, но при необходимости, «отстояв пару часов в очереди, получала горсточку таблеток». При этом она абсолютно уверена, что медики значительно менее охотно дают больничный осужденным по политическим статьям, нежели обычным заключенным.
В неволе антифашистке очень не хватало хорошей музыки. При этом еще в СИЗО Кристина очень много рисовала, ее рисунки выходили в письмах родным.
«За творчеством время для меня пролетало незаметно. Мне это очень нравилось… Но к сожалению, в колонии на это фактически нет времени. Хотя какое-то время я рисовала для отрядной редколлегии. Например, моя открытка ко дню матери заняла первое место по колонии, однако моя фамилия при этом нигде не фигурировала. Политическим нельзя состоять в редколлегии официально, но многие рисуют «подпольно».
Девушка говорит, что в колонии чувствовала поддержку от других политзаключенных.
«Меня очень поддерживали девочки в колонии. Не смотря на то, что администрация постоянно пытается искоренять любую солидарность и взаимопомощь среди осужденных (особенно политических), мы все равно были одной маленькой семьей».
Также родные Кристины старались регулярно передавать ей приветы от друзей и соратников и рассказывать о том, какое огромное количество людей ее поддерживает.
«Конечно же, это придавало мне сил».
Кристина отмечает, что письма не от родных ей практически не доходили. Но еще в СИЗО девушке приходило множество приятных посылочек:
«Это внимание меня очень сильно поддерживало!
В колонии же очень строгая цензура, и, к сожалению, письмам туда практически не прорваться. Но все равно, это очень здорово, что люди по прежнему пытаются поддерживать политических заключенных – пишут письма и оказывают другую поддержку. По крайней мере, администрация колонии и цензоры видят, что людей все еще помнят и любят.
Всем, кто по-прежнему остается в неволе, хочу пожелать не терять надежды и силы духа! Порой кажется, отчаяние накрывает с головой и не видно просвета, но это совсем не так ❤️
Жду вас всех, мои милые! Вместе – мы огромная сила!»
Поддержать Кристину можно переводом по следующим реквизитам:
PL59 1020 4900 0000 8602 3669 8310
Krystsina Charankova
РКО
PAYPAL: A.CHARANKOVA@gmail.com
Fedar Charankou
LT553250020307376461
Revolut Bank UAB