Данные верны по состоянию на сентябрь 2022 года
Война в Украине притягивает всеобщее внимание уже больше восьми месяцев. Многих привели в ужас непрекращающиеся зверства, сопутствующие войне. Трупы солдатов, пережившие пытки гражданские, печальные лица тех, чьи родственники погибли, и радостные возгласы жителей деоккупированных территорий – таковы примелькавшиеся картины войны. Но мало известно об одной из наиболее маргинализированных и невидимых групп населения – заключённых. Этот текст – обзор того, как с заключёнными обращаются и как заключённых используют во время войны как украинское, так и российское государства. Мы не будем останавливаться на теме военнопленных (солдат, взятых в плен противником и удерживаемых в специальных тюрьмах), поскольку условия их содержания и перспективы освобождения во многом зависят от дипломатических отношений.
ЗАКЛЮЧЁННЫЕ ВНУТРИ УКРАИНЫ
По сведениям украинского министерства юстиции Украины, в 2021 году в Украине было 49823 заключённых, которые содержались в 160 пенитенциарных учреждениях. Прямо перед началом войны Ассоциация УМПДЛ (Украинских наблюдателей за соблюдением прав человека в деятельности правоохранительных органов) призвала украинское правительство принять меры для защиты населения тюрем и подготовить план действий работников тюрем на случай войны.
Через несколько месяцев после начала войны большая часть этих работников по-прежнему не знала, что делать при необходимости экстренной эвакуации. Предоставление транспорта для заключённых – обязанность местных властей, которые предсказуемо в первую очередь занимаются вывозом госслужащих и их семей, а во вторую – остального гражданского населения. Эвакуация мест заключения просто не произошла, как это уже было в Донбассе в 2014-2015 годах.
И дело не только в отсуствии плана эвакуации. Национальные власти также не прислали инструкцию, что делать в случае бомбардировки или обстрела.
Один из возможных путей улучшения ситуации – досрочное освобождение некоторых заключённых, особенно так называемых «химиков» (заключённых открытых исправительных учреждений). Но они нужны как рабочая сила. Многие заключённые подают прошения об условно-досрочном освобождении, но ситуация войны и коррупция не добавляют работоспособности судам. Всё занимает намного больше времени. Не было предложено никакого другого механизма «разгрузки» мест заключения, например, через упрощённую процедуру изменения досудебных ограничительных мер (с заключения на домашний арест или залог) или через отсрочку наказания.
Эвакуация прошла с большими задержками, или ее не было вовсе. Разные чиновники докладывали об эвакуации сначала сорока (в апреле), а потом десяти (в мае) учреждений. Министр юстиции объяснил задержку тем, что сложно было предвидеть, какие регионы будут атакованы. Но не были эвакуированы даже тюрьмы, расположенные вблизи границы с Россией, несмотря на то, что в Украине хватает пустующих зданий исправительных учреждений, законсервированных за некоторое время до войны. В большинстве случаев учреждения были эвакуированы в пределах той же области или в соседние области. Эвакуация, как и другие переводы заключённых из учреждения в учреждение, затруднены тем, что их предписывается совершать по железной дороге. Ещё до войны это было проблематичным. Железнодорожная сеть ограничена, а перевозка поездами предполагает транспортировку большого количества людей одновременно. Эвакуировать автобусами было бы проще.
По сообщениям общественной организации «Альянс украинского единства», заключённые сталкивались с избиениями во время перемещения в другие учреждения. Так, при эвакуации тюрьмы №88 из Токмака Запорожской области в Кировоградскую область, заключённые были сильно избиты при прибытии, что вызвало их возмущение. Заключённые, которые жаловались, были вынуждены отозвать свои жалобы, а те, кто отказался, были переведены в Николаевскую область, ближе к арене военных действий.
Что происходит с учреждениями на контролируемой Украиной территории рядом с линией фронта?
Заключённые регулярно остаются без воды или электричества из-за повреждений водо- и электроснабжения, вызванных обстрелами. Заключённые также принимают участие в тыловой деятельности для поддержки фронта. Например, женщины шьют униформу, мужчины плетут камуфляжные сетки и борются с российской пропагандой, комментируя статьи в российских новостных сайтах и звоня гражданам России, донося правдивую информацию о войне.
В апреле министерство юстиции сообщило, что охрана бросила заключённых в Менском исправительном учреждении №91 в Черниговской области, где отбывают наказание бывшие сотрудники органов «правопорядка». Ясно, что бывшая принадлежность таких заключённых к украинским «органам» делала их особенно уязвимыми в случае оккупации.
В некоторых учреждениях обстрелами были повреждены здания или стены. Были случаи побегов через дыры в стенах, оставленные такими атаками. Были также сообщения о раненых и убитых после обстрелов. Министерство юстиции утверждает, что персонал мест заключения якобы переводит заключённых в зонах военных действий в бомбоубежища. Но харьковские правозащитники опровергают эти заявления.
Заключённые открытых учреждений («химики») выходят на работу в город и должны вернуться к определённому времени. Если они не возвращаются, это считается нарушением, даже в случае обстрела. Правозащитники настаивают, что правила отбытия наказания неотложно должны быть приспособлены к условиям военного времени.
ЗАКЛЮЧЁННЫЕ ПОД ОККУПАЦИЕЙ
Официально украинские чиновники подтвердили, что потеряли контроль над 33 исправительными учреждениями. Учитывая, что большинство украинских тюрем находится на востоке и на юге страны, это число может быть гораздо больше.
Из-за отсутствия инструкций на случай войны надзиратели многих учреждений не знают, что делать, и боятся действовать без приказа из центра. Иногда приказ не приходит. Надзирателей допрашивают российские военные и спецслужбы, их принуждают сотрудничать с оккупационными властями. В Старобельске 90% надзирателей отказалось сотрудничать. В результате их подвергли жестокому обращению, избиениям и пыткам. Некоторые оккупированные тюрьмы, например, в Херсонской области, по-прежнему находятся в контакте с центральными украинскими властями, в то время как в других надзиратели понемногу подчиняются оккупационным властям. В некоторых случаях надзиратели оставили учреждения и уехали на контролируемые Украиной территории. Многие надзиратели сообщали, что не получали зарплату с марта, но всё равно ходили на работу, поскольку не получили от своих украинских начальников соотвествующего приказа. Только в мае им разрешили оставить службу.
Ситуация в тюрьмах на оккупированной части Украины хаотическая. В херсонском СИЗО заключённые устроили бунт, поскольку их держали в заключении бессрочно – украинские суды Херсонской области прекратили работу и не выносили решений. Бунт был подавлен российской полицией. При подавлении был убит украинский заключённый.
Российские оккупанты вводят свои правила, более жестокие, чем украинские, которые за последние годы значительно смягчились. Например, некоторые категории заключённых в Украине получили право пользоваться мобильными телефонами, планшетами, скороварками и даже холодильниками. По российским правилам всё это запрещено. Есть сообщения, что в некоторых тюрьмах под оккупацией нет воды и электричества.
Была потеряна всякая связь с заключёнными тюрем под оккупацией. Ситуация с питанием, медициной и правами человека в этих тюрьмах в основном неизвестна. Не ясно, предоставляют ли российские оккупационные власти еду заключённым. Похоже, что они не заинтересованы в контроле над тюрьмами Херсонской области и потому полагаются на украинских надзирателей. Регион страдает от нехватка продовольствия, а российские оккупанты не позволяют провезти гуманитарную помощь.
Некоторых заключённых из Херсонской области перевезли в другие тюрьмы на оккупированных территориях. В конце октября, когда российские власти заявили об эвакуации жителей Херсонской области на правый берег Днепра, стало известно об этапировании также заключенных ИК-90 — их расформировали по СИЗО и другим городам, некоторых даже довезли до Симферополя.
Российские захватчики создали на оккупированных территориях по крайней мере 20 фильтрационных лагерей и тюрем. Там проходят «фильтрацию» гражданские лица, желающие выехать с оккупированных территорий в сторону России или (где это разрешено) Украины. В фильтрационных лагерях их допрашивают и издеваются над ними.
УКРАИНСКИЕ ЗАКЛЮЧЁННЫЕ В РОССИИ
В это время в России с начала войны застряли многие украинцы. По информации Московской Хельсинкской группы, на 1 августа более ста граждан Украины содержались в депортационных центрах: тех, кого собираются депортировать за незначительные нарушения, не могут депортировать с 24 февраля. Ещё 245 украинцев застряли в СИЗО, ожидая экстрадиции в Украину по запросу украинских властей.
Некоторые люди из первой категории были выпущены при поддержке правозащитников, другие – нет, поскольку ФСБ считает их подозрительными. Люди, содержащиеся в депортационных центрах, не могут получать ни письма, ни посылки с едой, ни получить свидание с родственниками.
Многие украинцы с оккупированных территорий были силой вывезены в Россию или так называемые ДНР/ЛНР, где их содержат в заключении при минимальном количестве питья и еды, без прогулок, без доступа к медицинской помощи и подвергают разного рода пыткам, психологическим и физическим.
Например, в октябре сообщалось о том, что украинца Сергея Сербезова расстреляли надсмотрщики незаконного вооруженного формирования «ЧВК Вагнер». Он содержался в одной из российских колоний, его без согласия вывезли в составе отряда желающих отправиться на фронт и позже расстреляли как дезертира.
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ УКРАИНСКИХ ЗАКЛЮЧЁННЫХ В ВОЙНЕ
По меньшей мере 400 заключённых с военным опытом, в том числе приобретённым во время войны с Россией с 2014 года, были выпущены в первые недели полномасштабной войны. По сообщениям, желающих отправиться на фронт намного больше, даже при условии, что после войны им придётся вернуться отбывать наказание.
В то же время, российские оккупационные силы сразу приступили к исследованию контингента заключённых на оккупированных территориях. Среди прочего, они надеются найти тех, кто лоялен новым властям и согласится воевать на стороне России.
Министерство обороны России заявляло, что украинцы использовали заключённых из Харькова, чтобы «затыкать дыры» в армейских подразделениях. В свою очередь, украинские власти сообщали, что в Херсоне оккупанты хотели вооружить 2000 заключённых и направить на фронт. Также заключённым якобы выдали российские паспорта, чтобы использовать как массовку на «референдуме» о присоединении к России. Заключённых также принуждали рыть окопы для российской армии, попытки отказа жестоко подавлялись.
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РОССИЙСКИХ ЗАКЛЮЧЁННЫХ НА ВОЙНЕ
Ольга Романова из фонда «Русь сидящая» утверждает, что на 20 сентября около 11 тысяч заключённых российских колоний отправилось на войну, 3 тысячи из них уже были на фронте, а несколько сотен уже погибли (на 4 ноября The Insider сообщил о более чем 500 погибших). Изначально добровольцев искали в колониях, где сидят бывшие сотрудники органов, но большинство представителей этой категории отказались от предложения. В конце июня появились новости, что рекрутёры из ЧВК “Вагнер” ездят по российским колониям и набирают заключённых на войну. Они обещают контракт сроком на шесть месяцев, помилование от президента тем, кто выживет, зарплату эквивалентную $1.600-3.300 за месяц службы и выплату, эквивалентную $80,000, семьям погибших. Сам владелец частной военной компании Евгений Пригожин ездил по колониям, агитируя «самых мотивированных, злостных» заключённых вступать в ряды «штурмовиков». Пригожин был преимущественно заинтересован в физически здоровых убийцах и грабителях, но подходили и насильники, и ВИЧ-позитивные заключённые. В своих речах он напрямую говорил, что 80% не вернутся живыми.
Несмотря на это, около 20% заключённых соглашается на предложение. В некоторых колониях администрация наказывает тех, кто отказывается, лишением звонков, свиданий, срывом УДО и т.д. Набор идёт и в СИЗО, арестованным обещают снять обвинения.
Заключённые, которые попали на фронт, сообщали, что им не давали на подпись никаких контрактов (только подписку о неразглашении), их зарплаты в 6 раз ниже обещанных, их посылают в первый ряд при наступлении, а сзади идут заградотряды ЧВК «Вагнер». Тела погибших не забирают с поля боя, а их родственники не получают компенсаций, поскольку заключённые официально не воевали, их нет ни в каких списках.
ЗАКЛЮЧЁННЫЕ НА ДОНБАСЕ ДО ПОЛНОМАСШТАБНОЙ ВОЙНЫ
Чтобы предсказать ситуацию заключённых на оккупированных территориях в случае продолжения войны, мы можем взглянуть на пример отношения к заключённым в так называемых ЛНР и ДНР.
Эвакуация мест заключения может просто не произойти, как это и случилось в 2014-2015 годах на Донбассе. В это время в Донецкой и Луганской областях было 36 пенитенциарных учреждений, включая колонии для женщин и детей. Бóльшая часть (28) учреждений и бóльшая часть (до 15.000) заключённых оказались на оккупированной территории. За пять лет (2014-2019) сепаратисты передали на территорию, контролируемую украинским правительством, только 394 заключённых.
Некоторые люди попали в заключение без какого-либо соответствующего законного основания – либо суд первой инстанции не был окончен, либо приговор не был приведён в исполнение, либо суд применял законодательство, которое не должно было применяться на этих территориях, либо они должны были попасть под амнистию и УДО и т.д. Многие потеряли всякие шансы увидеть своих родных и друзей (с основной территории Украины), поскольку перевод в колонии на подконтрольную украинским властям территорию и посещения через границу стали невозможны. Если заключённого отпускали, но у него не было паспорта, он не мог пересечь демаркационную линию, поскольку документы об освобождении, выдававшиеся ДНР и ЛНР, не признавались на остальной территории Украины. У освобождённых нет денег и тёплой одежды. Во время «ковидных» ограничений для въезда в Украину нужен был смартфон и сим-карта, чтобы установить «карантинное» приложение, чего освободившиеся заключённые не могли себе позволить.
Заключённые в оккупированных частях Луганской и Донецкой областей попали в ситуацию принудительного труда. Их эксплуатируют на промышленных предприятиях для обогащения других. Они бесплатно производят шлакобетонные блоки, небольшую горнодобывающую технику, сувениры и прочее. Все заключённые принуждены работать: за отказ наказывают, например, заключением в одиночной камере или побоями.
«Все они занимаются одним и тем же — мошенничеством», — говорит анонимный житель Горловки, который раньше работал в исправительном учреждении. «Они звонят людям — членам семей заключенных или случайным гражданам — и заставляют их переводить деньги на банковские карты, запугивая их. Ваш сын попал в ДТП, в котором погиб человек, и если вы не переведете пару тысяч рублей, гривен или долларов, его посадят в тюрьму или убьют. Они представляются свидетелями или даже сотрудниками милиции. Это старый трюк, но истории все разные, и люди готовы отдать последнюю копейку, чтобы спасти близкого человека. Администрация колонии за счет этих переводов получает сотни тысяч в месяц. Это правда. Я там работал».
В 2015 году заключённым в ДНР предлагали участвовать в боях на стороне пророссийских сепаратистов.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Как бы ужасно это ни звучало, не удивляет, что государство и часть общества не ценят жизни заключённых, а также что государство видит в заключённых группу для найма в качестве пушечного мяса на войну.
ПОЖЕРТВУЙТЕ ОРГАНИЗАЦИЯМ, КОТОРЫЕ БОРЮТСЯ ЗА ПРАВА ЗАКЛЮЧЁННЫХ
Альянс украинского единства (предоставляет юридическую и гуманитарную помощь заключённым)
Харьковская правозащитная группа (мониторинг тюрем, юридическая консультация)
Украина без пыток (мониторинг и гуманитарная помощь)
Русь сидящая (собирает новости об использовании заключённых на войне, консультирует заключённых и их семьи, как избежать отправки на войну)