Предпоследнее заседание по делу
Харченко в Замоскворецком суде началось с рекордным трехчасовым опозданием, уже после окончания рабочего дня. Судья Ковалевская торопила защиту и вопросов оставшимся свидетелям практически не задавала.
Первой допросили журналистку портала «Русская планета» Екатерину Мархулия. Немного запутавшись в датах, она припомнила, что встречалась с Суминым зимой 2012 года и брала у него интервью. И в этом интервью он рассказал, как они с друзьями собирались напасть на участников и гостей концерта, который проходил в клубе на Павелецкой.
— Защита, почему вы задаете вопросы про какого-то Сумина? Причем тут Сумин? Вот будет дело по Сумину, будете спрашивать про него! Что по существу? – привычным раздраженным тоном спрашивала судья Ковалевская.
— Вообще-то Сумин – это потерпевший по делу, — ответил адвокат Трепашкин, — а свидетель брала у него интервью.
— А. Ну продолжайте.
Судье невыразимо хотелось быстрее закончить и уйти.
Свидетель рассказала, что встречалась с Суминым после его допроса зимой 2012 года. На этом допросе он рассказал, что опознал напавших на него 4 июля 2010 года по фотографиям в Интернете. По версии Сумина, увидел он фотографии в больнице, после нападения – друзья принесли ему ноутбук. И он решил узнать, что е это за люди такие, которые напали на него с криками «Вали фашню!» Увидел фотографии антифашистов и опознал их. На прошлом заседании свидетель Максим Солопов рассказал суду, что фотографии Дениса Солопова и Игоря Харченко с именами и датами рождения были сделаны в отделе полиции, куда их доставили после задержания 9 мая 2011 года. А потом именно эти фотографии появились на националистическом сайте, куда вывешивают фотографии антифашистов с призывом уничтожения.
Тут, правда, есть вопрос. Сразу после нападения потерпевший Сумин заявил, что был в шоковом состоянии и не может никого опознать. Затем он говорит, что находясь в больнице – месяц после нападения 4 июля 2010 года – он узнает на фотографиях нападавших – Игоря Харченко и Дениса Солопова (тех фотографий с именами еще не было – прим. ред.). Полтора года он носит это знание в себе, и сообщает следователю только зимой 2012 года. И подтверждает свои слова на полиграфе. А потом выясняется, что Денис Солопов не мог быть среди нападавших – его не было в стране. С Дениса Солопова обвинения снимаются. Это автоматически означает, что показания Сумина на полиграфе – ничтожны. Однако, с Харченко обвинения не сняты, хотя у него есть алиби – он во время нападения выступал на сцене в клубе.
Свидетель отметила, что Сумин в интервью говорил ей, что на него напали тридцать человек, кололи его, били, пытались отрезать голову. И что Харченко и Солопов были среди нападавших, Харченко наносил ему удары в область сердца.
Также Екатерина Мархулия рассказала, что решила поговорить с Суминым после того, как нашла на одном из форумов его сообщение о событиях 4 июля 2010 года. В нем говорится, что националисты планировали напасть на участников концерта, но попали сами: «Акцию мутил не я, меня пригласили, я пригласил своих знакомых и одну из кб фирм (группировка футбольных хулиганов, националистов, из числа болельщиков «Спартака»- прим. ред.). Из-за галимой организации получилось так, что часть самая меньшая была отрезана от основных сил, и чтобы дать этой части первое – вырваться, второе — привести подмогу со двора…я сделал все, чтобы это удалось». Сообщение под ником Аркан – это прозвище Сумина – появилось на форуме 9 апреля 2011 года.
Сообщение на форуме потерпевшего Сумина
— А почему вам интересна эта тема? – спросила судья. – Я журналист, освещаю разные темы. – Понятно, но почему вы решили написать об этом спустя два года? – Так прошли следственные действия, и потерпевший опознал Харченко и Солопова спустя два года, — ответила свидетель.
Следующие допрошенные свидетели Вахрамцева и Исаев по очереди подтвердили суду, что 4 июля 2010 года видели Игоря Харченко на сцене клуба 1Rock, где он выступал в маске, потом ее снял. У него выразительная внешность, татуировки на кистях, запомнился. Свидетель Вахрамцева рассказала, что была и на других концертах Харченко. А Исаев вспомнил все обстоятельства того концерта, потому что специально вспоминал их и видел фотографии. Оба свидетеля откликнулись на объявление в социальной сети, где помощник адвоката искала посетителей того концерта. Лично с Харченко свидетели не знакомы. Во время концерта из клуба никого не выпускали. А когда концерт закончился, около 23 часов, – полиция проводила посетителей до метро.
Последней допросили маму Игоря Харченко Зару. Она вошла в зал заседаний, и это был единственный момент, когда Игорь улыбнулся.
Зара Харченко рассказала суду, что ее старший сын Игорь вырос в интеллигентной семье, папа – музыкант, она сама – замдиректора дома культуры. Игорь с детства увлекался музыкой, всегда был спокойным, добрым, уравновешенным человеком. Хорошо учился, после школы вся семья переехала в Москву. Игорь поступил в училище, но ему не понравилось, бросил и поступил в институт психологии. Никогда не задерживался, проблем с правоохранительными органами не было. Не скрывался, всегда жил дома. После сессии поехал в Махачкалу, где прописан, менять паспорт – в июне ему исполнилось 20 лет. Там его и задержали, что стало для всех полной неожиданностью. «Нам не приходило ни одной повестки, ни в Москве, ни в Махачкале, никто не подозревал, что он может быть в розыске!»
После ареста сына Зара начала собственное расследование. Она приходила в клуб, разговаривала с администраторами, делала фотографии сцены. Музыканты из Минска, которые выступали вместе с Игорем на сцене, прислали фотографии с того концерта. На фото Игорь на сцене вместе с другими музыкантами. На них стоит дата, фотоаппарат автоматически устанавливает – 4.07.2010. «Это фотошоп», — заявил тогда Заре следователь по делу Кочергин и отказался приобщать фотографии к делу. Также следователь отказался искать и вызывать свидетелей, подтверждающих алиби Игоря.
— Вы сами искали свидетелей? – спросил адвокат.
— Нет, этим занималась помощник адвоката Марина. Она разместила объявление, встречалась с ребятами, делала опросы. Я с ними не знакома. Я только хочу поблагодарить их как мать за мужество и гражданскую позицию.
Также мама рассказала про татуировки сына. «Он творческий человек, захотел – сделал». По ее словам, татуировки на кистях появились еще в 2009 году. А татуировки на бровях (слова «Прости, Александра!», по которым Харченко как нападавшего опознал второй потерпевший Владимир Жидоусов) появились только в 2011 году: «Он с девушкой поссорился, таким образом хотел извиниться. И на фотографии в паспорте у него брови еще не отросли, можно проверить».
Вопросов у судьи и прокурора не нашлось.
Защита ходатайствовала об оглашении показаний свидетеля Артюшкина. Он не смог явиться в суд, потому что погиб. Его показания также подтверждают алиби Харченко – 4 июля 2010 года в районе 19.00 он находился на сцене клуба.
Затем суд отказался огласить показания неявившихся свидетелей (обвинению в этом праве не отказывали). Судья пообещала их выслушать в следующий раз, если защита сумеет обеспечить явку. Повозмущавшись еще какое-то время, что суды вынуждены заниматься поиском свидетелей, а не своей непосредственной работой, «они (свидетели) гуляют, а он сидит!», судья прекратила заседание. Кажется, впервые за все время процесса судья обратила внимание на то, что Игорь уже два года находится под стражей. Что, впрочем, не помешало ей назначить последнее заседание – прения – только через три недели, после отпуска, 12 августа.
Услышав дату, Игорь ударил кулаком железную решетку…
Срок содержания Харченко под стражей истекает 17 августа. До этого времени будет оглашен приговор.
«Новая» следит за развитием событием.