В течение осени то отвечал на всю накопленную почту, то выпадал в книги. С одной стороны, поддержку ощущать приятно, но с другой стороны большинство до сих пор думает, что я тут на скале распят цепями или в горящем танке знамя держу. Такое чувство, что людям непременно нужны страдальцы, причем неважно, страдают ли они на самом деле. И разочаровывать не хочется, и обманывать или подстраиваться тоже. По большому счету, что здесь такого? Тысячи людей сидят за меньшее, и ничего, общество это не волнует и вообще не интересует.
Иногда кажется, что освобождения оппы ждут, как манны небесной, будто это что-то изменит в общественных раскладах. А от людей ждут какой-то обличающей истины, после которой все воспрянут. Если так прикинуть, то уголовное преследование — это многоуровневое сито. Задержание, арест, тюрьма, суд, лагерь так или иначе отсеивают раз за разом: от изначальной выборки только часть сохраняет убеждения, причем даже в этом случае от активных дел еще часть отойдет по обстоятельствам, пусть это и можно понять. Я говорю это к тому, что акцентировать внимание и усилия на нас нецелесообразно, вполне достаточно переписки с несколькими людьми и поддержки родителей. Публичные акции солидарности приятны, но это, как мне кажется, важнее самим людям на воле, в этом их главная польза.
Я считаю, что лучшая солидарность — это новости о развитии и успехах движения. Таким образом, для себя подтверждается, ради чего, собственно, старались.
В последнее время читал книги-воспоминания о тюрьмах-лагерях прошлых лет и должен отметить, что по сравнению с тем, что пришлось хлебнуть нашим товарищам в прошлом, мы в материальном и правовом отношениях пребываем в «шоколаде». Есть и другие аспекты, где все иначе, но в целом драматизировать наше положение не стоит.