«Дальнейший вывоз заключенных из тюрем прифронтовой полосы считаем нецелесообразным»
Василий МАТОХ
С началом войны и оккупации система тюремного управления НКВД в БССР прекратила существование. Но что стало с людьми, содержавшимися в колониях и тюрьмах, и по сей день остается малоизвестной страницей истории. Эвакуация заводов, предприятий, учреждений, мирного населения и материальных ценностей широко освещалась в послевоенной советской литературе как «беспримерная в мировой истории, поистине героическая и драматическая эпопея». Лишь об одном, далеко не героическом, эпизоде эвакуации предпочитали молчать — эвакуации заключенных.
АРХИПЕЛАГ БЕЛГУЛАГ
Страна Советов встретила войну с густой сетью учреждений тюремно-лагерной системы ГУЛАГа и тюремного управления НКВД. На территории БССР накануне войны находилось 24 исправительно-трудовые колонии, в которых на 1 января 1941г. содержалось 8544 человека. Эти колонии предназначались для осужденных за уголовные преступления на срок лишения свободы до 3 лет. Контрреволюционеры, опасные уголовники и рецидивисты свой срок отбывали в лагерях ГУЛАГа за пределами БССР.
В Беларуси было также четыре трудовые колонии для несовершеннолетних правонарушителей. Сколько в них содержалось подростков, неизвестно, но каждая колония была рассчитана на 350-400 человек. Накануне войны функционировали и 32 следственные и срочные тюрьмы, предназначенные для содержания подследственных, а также наиболее опасных преступников, осужденных за контрреволюционные и тяжкие уголовные преступления.
В каждой из десяти областей БССР в июне 1941г. действовало от одной до семи тюрем. В Могилевской, Гомельской и Полесской областях было по одной тюрьме, в Витебской, Брестской и Пинской — по три, в Белостокской и Вилейской — по четыре, в Минской области — пять и в Барановичской — семь. Самой маленькой была тюрьма N17 в Столбцах (60 мест), самой большой — тюрьма N23 в Бресте (2680).
В Западной Беларуси тюрем и заключенных было значительно больше, чем в Восточной, и это неудивительно. Восточную Беларусь за 20 лет советской власти уже основательно подчистили от врагов народа, интеллигенции и «бывших». В Западной же эта работа была в самом разгаре. За день до начала войны — 21 июня 1941г. — нарком госбезопасности НКВД БССР Лаврентий Цанава докладывал первому секретарю ЦК КП(б)Б Пантелеймону Пономаренко об итогах проведенной в западных областях БССР «операции по аресту участников контрреволюционных организаций и выселению членов их семей».
В документе указано, что «операция, по заранее утвержденным планам, была начата в ночь с 19 на 20 июня одновременно по всем западным областям Белорусской ССР и в основном закончена в тот же день — 20 июня до 15 часов дня. В результате проведенной операции всего репрессировано 24412 душ».
БЕЗ ЛИМИТА
Но одно было характерно для тюрем и западных, и восточных областей БССР — переполненность. Расчетное количество заключенных было превышено в несколько раз. Журнал НКВД СССР о численности заключенных в тюрьмах, хранящийся в Госархиве РФ, свидетельствует: 10 июня 1941г. в брестской тюрьме N23 при лимите наполнения в 2680 мест содержалось 3807 человек. В минской тюрьме N1 («Володарка») при лимите 1000 заключенных содержалось 1867, в Белостокской тюрьме N18 при лимите 1100 заключенных — 2194. И так везде. Рекордсменом была небольшая тюрьма N10 в Мозыре: вместо положенных 150 заключенных там содержалось 635.
Всего же, как сообщает журнал НКВД, 10 июня 1941г. в 32 белорусских тюрьмах сидело 25.860 человек (при максимальной вместимости 16.954 места). Это без учета тех, кто был арестован и заключен в тюрьму с 10 по 21 июня 1941г., а таких было как минимум еще несколько тысяч. Например, по свидетельству секретаря Гродненского горкома КП(б)Б, 22 июня в Гродненской тюрьме находилось 3500 заключенных (10 июня их было 1765).
Точных сведений о том, сколько же всего людей находилось в белорусских тюрьмах 22 июня, нет, и установить это уже никогда не удастся, т.к. практически все тюремные учетные документы уничтожены в июне 1941г. или достались немцам. Но, по косвенным данным, можно предположить, что заключенных было не меньше 30 тыс.
Охраняла заключенных Беларуси и Литвы 42-я бригада конвойных войск НКВД СССР (со штабом в Минске). В ее состав входили 226-й и 240-й конвойные полки; 226-й дислоцировался в Минске (с подразделениями в Вилейке, Заславле, Молодечно, Свенцянах и Глубоком), а 240-й полк — в Вильнюсе. Кроме них в состав бригады входили 131-й отдельный конвойный батальон (ОКБ) со штабом в Гродно, 132-й ОКБ со штабом в Бресте, 135-й ОКБ со штабом в Барановичах.
ЗА ЛИНИЮ ФРОНТА
22 июня 1941г. перед руководством СССР встал вопрос, что делать с многотысячной армией зэков, содержавшихся в тюрьмах и колониях западных областей, ставших прифронтовой зоной. Призывать в армию — немыслимо. Даже родственникам репрессированных не доверяли защищать Родину (по крайней мере, в начале войны). Отпустить — значит предъявить немцам, а за ними и всему миру живых свидетелей репрессивной практики сталинского режима.
Заключенных нужно было вывезти на восток, в тюрьмы и лагеря внутренних областей СССР. Но в условиях неразберихи начала войны, когда немцы продвигались вперед быстрее, чем советские стратеги успевали отмечать на картах, эта задача обещала быть невероятно сложной.
В архивах Беларуси и России обнаружено немало документов, позволяющих в общих чертах проследить, как шла эвакуация заключенных из тюрем БССР на восток в июне 1941г. и даже освещающих некоторые драматические эпизоды этой эвакуации.
ПЕРВЫЕ ДНИ
22 июня правительство СССР не отдавало никаких указаний об эвакуации тюрем. Тюремное управление НКВД ограничилось передачей по телефону начальникам тюрем приказа перейти на казарменное положение и усилить охрану. Никто и предположить не мог, что незыблемая советская граница рухнула и что немцы за один день продвинутся на несколько десятков километров.
А между тем связь c крупными тюрьмами в Бресте, Белостоке, Ломже, Гродно была потеряна еще 22 июня. На протяжении нескольких дней ЦК КП(б)Б и НКВД оставались в полном неведении относительно судеб заключенных и охранников этих тюрем.
Вечером 22 июня начальник волковысской тюрьмы сообщил по телефону в тюремное управление НКВД БССР, что к городу подходят немцы (до ближайшего участка границы от Волковыска тогда было около 100 км). Начальнику тюрьмы было отдано распоряжение пешком вывести заключенных в Барановичи.
Было также решено начать эвакуацию тех тюрем западных областей, с которыми еще была телефонная связь (из 21 тюрьмы западных областей БССР удалось связаться только с девятью).
23 июня советское руководство осознало, что необходимо принимать срочные меры по вывозу заключенных. Замнаркома внутренних дел СССР Чернышов передал по телефону наркому внутренних дел БССР Матвееву указание Берии о немедленной эвакуации тюрем. По плану предполагалось вывезти в Сибирь, Поволжье и Урал 16.357 заключенных из тюрем западных областей БССР.
НКВД БССР передал приказ конвойным войскам. Командир 42-й бригады конвойных войск Плеханов после 8 часов утра 24 июня направился в свою часть, чтобы передать приказ личному составу и выехать на запад для эвакуации тюрем. Но по дороге он был убит (кем — неизвестно), и приказ передан не был. В любом случае, позже докладывали начальству исполнители, «это мероприятие уже запоздало, т.к. в 10 часов утра 24.06 приехали в г. Минск сотрудники тюрем Новогрудка, Барановичей, Лиды, Несвижа, Бреста, которые передали, что все города Барановичской, Белостокской, Брестской областей эвакуированы 23.06 и часть их уже занята немцами». Под «эвакуацией городов» подразумевалась эвакуация партийных, чекистских и тюремных начальников. Никто из заключенных, не говоря уже о местном населении, вывезен не был.
Позже, по требованию тюремного управления НКВД БССР, начальники тюрем и их заместители написали рапорты, которые в виде докладной записки 3 сентября 1941г. были переданы их высшему руководителю — начальнику тюремного управления НКВД СССР Никольскому. Подписал документ замначальника тюремного управления БССР лейтенант госбезопасности Опалев.
Из докладной записки, вкратце пересказывающей рапорты начальников тюрем и подводящей итог эвакуации заключенных из БССР, вырисовывается картина паники и хаоса, царивших в тюрьмах в июне 1941г.
ЭВАКУАЦИЯ, ИЛИ БЕГСТВО
Немецкие снаряды и бомбы, обрушившиеся на Брест и Гродно ранним утром 22 июня, не миновали и тюрьмы. Из рапорта начальника брестской тюрьмы Шафоростова: «Зажигательными бомбами были подожжены: адмкорпус, общежитие, склады, клуб. Корпус тюрьмы был пробит артиллерийским снарядом». Шафоростов связался по телефону с местными начальниками НКВД и НКГБ, которые приказали держать оборону силами охранников тюрьмы (17 винтовок и пулемет), обещая прислать подкрепление. Когда спустя несколько часов немецкие солдаты начали приближаться к тюрьме, Шафоростов послал связного за обещанным подкреплением, но ни в НКВД, ни в НКГБ уже никого не было: все «эвакуировались». Начальник тюрьмы принял решение бросить объект вместе с заключенными и отступить. Как сообщал очевидец тех событий, секретарь Брестского РК ЛКСМБ Ромма, в тот же день вырвавшиеся из тюрьмы заключенные начали грабить городские склады и магазины, «занялись пьянкой и приветствием вступления германских фашистских войск в город: «Да здравствует освободитель Гитлер» и т.д.» Часть охранников тюрьмы не успела уехать из города, и немцы отлавливали их с помощью заключенных и расстреливали на улицах.
В Гродно утром 22 июня взрывной волной от бомбы, упавшей во двор тюрьмы, вышибло двери камер, но охране удалось перевести заключенных в главный корпус. Днем главный корпус прямым попаданием был разрушен — множество заключенных погибло. Ближе к ночи третья бомба разрушила часть второго корпуса. Заключенным удалось вырваться из тюрьмы и, несмотря на открытый охраной огонь, разбежаться по городу. Начальник тюрьмы попытался связаться с местным НКВД и НКГБ, однако те, как и их брестские коллеги, уже эвакуировались. Тюрьма была оставлена.
В Ломже начальник тюрьмы Гаркевич при приближении немцев по личной инициативе освободил бывших военнослужащих и осужденных по указу об уголовной ответственности за опоздания на работу, прогулы и т.п., остальных заключенных закрыл в камерах и вместе с охраной покинул город в 12 часов дня 22 июня. Местные руководители НКВД и НКГБ, к которым он неоднократно обращался, «из города выехали, оставив тюрьму на произвол».
Начальник тюрьмы Белостока по приказанию начальника УНКВД запер заключенных в камерах и с личным составом покинул город 23 июня.
ПОД ОБСТРЕЛОМ
Если крупнейшие в БССР тюрьмы находились прямо у границы и с первых же часов войны оказались блокированными, то у персонала остальных тюрем западных областей были в запасе как минимум сутки, а то и несколько дней для эвакуации. Что же происходило в них?
О тюрьме Волковыска уже упоминалось. В 23 часа 22 июня конвой под командованием начальника тюрьмы Ладугина вышел из Волковыска в Барановичи. Но его пункта назначения уже не существовало. 23 июня барановичская тюрьма была обстреляна с воздуха из пулеметов. Местное руководство НКВД и НКГБ «выбыло» из города в полном составе. Не имея никаких указаний, начальник барановичской тюрьмы «растерялся, дал распоряжение заключенных оставить в тюрьме и спасаться личному составу» (Барановичи были взяты немцами лишь 26 июня). Волковысский конвой заключенных пропал без вести. Как утверждал Опалев, Ладугин из БССР сбежал.
Совершенно исключительный случай произошел в Новогрудке. 23 июня город начали бомбить. Начальник местной тюрьмы Крючков «всех заключенных из тюрьмы вывел и посадил в вагоны. На станции на конвой напали местные жители, ворвались в вагоны и освободили заключенных». Во время перестрелки с нападавшими Крючков был ранен в руку.
В Кобрине, Пружанах, Лиде и Слониме начальники тюрем бросили заключенных запертыми в камерах и бежали вместе с охраной. Причем начальник слонимской тюрьмы Сокоушин скрылся вместе с денежной кассой тюрьмы (Пружаны были захвачены немцами 23 июня, Слоним — 24-го).
В Несвиже начальник тюрьмы Арусланов под конвоем отправил заключенных на железнодорожную станцию Городея для эвакуации. Из рапорта Арусланова: «По дороге налетели самолеты, приняв колонну за воинскую часть, и начали бомбить и обстреливать из пулеметов с пикирующего полета. В результате заключенные разбежались».
В восточной части Беларуси, где у персонала тюрем была, по меньшей мере, неделя для эвакуации зэков, заключенные не были вывезены из тюрем Слуцка, Борисова и станции Приямино.
Из докладной записки Опалева: «23 июня начальником Слуцкого горотдела НКВД политруку тюрьмы Хосию дано распоряжение оставить заключенных в тюрьме, а надзорсоставу эвакуироваться. Политрук Хосия первый забрал машину, посадил в нее свою семью, выехал из Слуцка, бросив все».
Начальник тюрьмы Борисова Больных 26 июня во время бомбардировки города «вывел из тюрьмы заключенных и повел пешим строем по автомагистрали на Смоленск. Дорогой налетевшими самолетами колонна была обстреляна, заключенные разбежались. Никаких мер к поимке заключенных Больных не принял, из Белоруссии выехал неизвестно куда».
Начальник временной тюрьмы Приямино Мась «при обстреле тюрьмы из пулеметов всех заключенных закрыл в бараках (инвалиды-бытовики) и вместе с надзорсоставом эвакуировался в г. Могилев».
http://www.belgazeta.by/20070423.16/530244991